Мода на деофшоризацию
Понятие «деофшоризация» за последнее время уже успело несколько надоесть российским бизнесменам, регулярно звуча в выступлениях политиков, мелькая на страницах деловых СМИ и грозя нам с Вами некими очередными проблемами.
Почему проблемами? Прежде всего, потому, что, как мы уже успели убедиться на практике, любое начинание и любой процесс запущенный родным российским правительством на выходе гарантирует головную боль для отечественного бизнеса.
Тем не менее, оставим «за бортом» изначально пессимистическое отношение к потугам российских чиновников создать в нашей стране нормальные экономические условия и попробуем разобраться, что же такое деофшоризация, чем вызвана ее необходимость и как действовать российским корпоративным и частным инвесторам в этих непростых условиях.
Под деофшоризацией (англ. de-offshorization, от слова offshoring) можно понимать «проведение государством комплекса мероприятий в законодательной, правоприменительной и информационной областях для снижения или исключения впоследствии вовлеченности в национальный хозяйственный оборот резидентов под видом иностранных лиц или с использованием иностранных правовых конструкций, преследующих преимущественно незаконные или недобросовестные цели». Т.е., проще говоря, это борьба государства с незаконным выводом средств из страны в оффшоры, прежде всего для увеличения размеров национальной налогооблагаемой базы и для повышения уровня контроля за национальным капиталом.
«Моду» на деофшоризацию запустили в мировую экономику американцы, которые, кстати, в последние годы не только сами используют деофшоризацию в качестве одного из ключевых финансовых методов передела структуры мировой экономики, но и активно «пропихивают» идеи деофшоризации в странах, являющихся их ближайшими экономическими и военными союзниками например, в Великобритании, в Германии и т.д.
Хитрый ход по имени FATCA
Пожалуй, самой крупной американской деофшоризационной «дубиной» стал весьма спорный, но чрезвычайно важный для жизни мирового и российского банковского бизнеса Закон о налогообложении иностранных счетов (Foreign Account Tax Compliance, Act, FATCA), принятый в Соединенных Штатах три года назад и в настоящий момент постепенно «подминающий» под себя все банки в мире.
FATCA вступит в силу с 1 июля 2014 года и на июнь 2014 года уже около 80 000 банков со всех уголков нашей планеты были вынуждены пойти на поводу у IRS (англ. Internal Revenue Service – Налоговое управление США) и добровольно-принудительно взять на себя обязательства по информированию американских налоговиков о счетах американских граждан.
Суть FATCA очень проста: если американский гражданин (в том числе – имеющий двойное гражданство, одним из которых является гражданство США), американское партнерство или траст, непубличная американская компания или компания, имеющая в числе совладельцев американских резидентов, открывает и ведет счет в банке любой страны мира, то этот банк обязан информировать об этом американскую налоговую службу, предоставляя, таким образом, американским налоговым инспекторам данные о доходах своего клиента.
Если же банк не желает сотрудничать с IRS, то в соответствии с FATCA отказ иностранного финансового учреждения от раскрытия информации о своих клиентах является основанием для взимания с данной организации 30%-ого налога с выплат, являющихся потенциальным источником американского дохода. Понятно, что любое финансовое учреждение ведущее деятельность с американскими партнерами будет вынуждено «добровольно» принять на себя обязательства по выполнению требований FATCA, поскольку альтернативой являются значительные финансовые потери и проблем в отношениях с штатовскими налоговиками. Поэтому вполне закономерно, что, например, многие крупнейшие российские банки (равно как и банки других стран) были вынуждены войти в списки «информаторов» IRS, вне зависимости от того, какую позицию выработало по этому вопросу национальное правительство и национальный Минфин.
И вот это самое страшное в FATCA и как в идее, и как в документе.
Формально американский закон о налогообложении иностранных счетов вполне логичен, направлен на деофшоризацию американской экономики, на предотвращение уклонения от уплаты налогов с доходов, получаемых американскими налоговыми резидентами в других странах, что вполне объяснимо с точки зрения желания американского правительства контролировать своих граждан и их доходы. И нас эта борьба с финансовыми свободами американских граждан в принципе особо волновать не должна.
Однако, проблема в том, что приняв FATCA правительство США создало весьма серьезный прецедент, поскольку новый закон устанавливает нормы ведения и сдачи налоговой отчетности для организаций, не имеющих никакого отношения к Соединенным Штатам Америки. При этом FATCA требует, чтобы национальные законодательства всех стран мире, регулирующие вопросы банковской тайны, подстраивались под правовые нормы США.
Таким образом, «под флагом» деофшоризации и посредством FATCA американское правительство фактически начинает вмешиваться в финансовое законодательство других стран, перекраивая его под себя.
Вполне возможно, что это единственная цель принятия данного закона, поскольку дыр в нем оставлено американскими законотворцами вполне достаточно, чтобы граждане США могли и дальше уклоняться от уплаты налогов в своей стране.
Деофшоризация по-русски
Пример FATCA показывает, что в современном мире деофшоризация воспринимается не только как экономический, но и как политический инструмент воздействия. Поэтому принятие деофшоризационных законов необходимо воспринимать не только в финансово-экономическом, но и в политическом контексте.
Россия в этом отношении не исключение: с экономической точки зрения российские меры по деофшоризации главным образом обусловлены попытками российского правительства ограничить отток капитала, который, кстати, опять растет, отражая неуверенность инвесторов в перспективах отечественной экономики. Напомню, что за 2013 год из РФ «сбежало» примерно 63 млрд. долларов, что приблизительно на 8 млрд. превысило показатели 2012 года, а за первый квартал 2014 года показатель оттока капитала и вовсе составил рекордные 51 млрд. долларов. Хуже поквартальные данные по выводу капитала из страны были только в кризисном 2008 году, что является достаточно очевидным маркером заинтересованности отечественных инвесторов в поиске иностранных «тихих гаваней» для заработанных в России средств.
Говоря объективно, маловероятно, что продолжающаяся борьба с оффшорами способна остановить бегство капитала, поскольку вывод средств за пределы России по большей части обусловлен желание владельцев капитала защитить свои средства и лишь во вторую очередь – желанием минимизировать уровень налогов или другими целями.
В тоже время, существует определенная вероятность, что именно сегодня принятие деофшоризационных законов в России может оказать на движение капитала определенное воздействие, поскольку многие отечественные бизнесмены испытывают значительные опасения за свои иностранные активы в связи с принятием США и ЕС различного рода санкций, направленных на блокировку денежных средств и зарубежного имущества лиц, попавших в санкционные списки.
Вторым экономическим аргументом в пользу деофшоризации является желание отдельных представителей российского бизнеса уменьшить число конкурентов заинтересованных в инвестициях в сырьевой сектор и другие ключевые отрасли отечественной экономики. Будет ли использоваться деофшоризация как метод конкурентной борьбы неизвестно, однако уже сейчас в правительстве есть люди лоббирующие принятие подобных деофшоризационных законов и их появление вполне возможно.
С точки зрения государства главным ожидаемым итогом принятия деофшоризационного закона об иностранных контролируемых лицах (СFС) должно стать увеличение налоговых поступлений в госбюджет. Минфиновские авторы нового закона предполагают, что в течение двух лет после его принятия Федеральная Налоговая Служба России соберет с бизнеса не менее 10-15 млрд. долларов дополнительных средств. И возможно этот прогноз в значительной степени оправдается: оффшорные дочерние структуры есть практически у всех крупнейших российских корпораций, в том числе и у госкомпаний. Поскольку деваться им особо некуда, то после принятия закона они будут вынуждены принять на себя дополнительную налоговую нагрузку и увеличить свои налоговые отчисления. Закон предполагает, что российские резиденты, накапливающие средства в оффшорных зонах, должны подлежать уплате налога на доходы физических лиц и налога на прибыль (для юридических лиц), таким образом, налоговые обязательства возникнут почти у всех, кто выводит капитал за рубеж. Тем более, что согласно идее Минфина в список налогооблагаемых юрисдикций должны попасть и такие белые оффшорные зоны, как Кипр и Люксембург.
С точки зрения мировой практики ничего нового в таком подходе нет, поскольку большинство стран в мире используют сходные приемы в государственной налоговой политике и формируют различного рода «белые» и «черные» списки.
Однако для российского бизнеса это может стать серьезным испытанием, поскольку принятие такого закона неизбежно потребует существенной перестройки потока инвестиций для сотен тысяч российских предприятий и частных инвесторов.
И если такие монстры как Газпром, Роснефть или РЖД приспособятся к новым условиям в любом случае (хотя бы просто переложив свои дополнительные расходы на плечи потребителей), то для держателей малых и средних активов могут настать сложные времена.
Что же стоит предпринять отечественному инвестору в ожидании нового «времени перемен»?
Во-первых, задуматься о возможностях использования низконалоговых схем с применением трастов и фондов, а также вспомнить о пользе фирм открываемых в российских внутренних оффшорах.
Во-вторых, всерьез заняться международным налоговым планированием, обращая внимание на показатели экономической эффективности при использовании иностранных фирм-посредников и однодневок. Правда в том, что по сегодняшний день большинство российских бизнесменов все еще выбирают страны для открытия иностранных компаний не на основании деловой целесообразности, а отталкиваясь от чисто эмоциональных оценок типа «а мне там климат нравится» или «а так все фирмы открывают». И эту практику следует прекратить, заменив ее сугубо деловым подходом.