Британская офшорная “лихорадка” имела вполне конкретные исторические причины

По материалам: BBC

На фоне широко обсуждаемой на этой наделе публикации разоблачительных “Райских документов” некоторые задумались, почему среди упомянутых там лиц столько подданных британской Короны? Журналист на BBC Эндрю Вэрити (Andrew Verity) считает, что причины для этого вполне исторические, причем винить за все следует простую случайность.

Уменьшение международной роли и размера Британской империи после Второй мировой спровоцировал вопрос, что делать с заморскими владениями. Правительство Великобритании старалось тогда по возможности уменьшить экономическую зависимость Бермудских островов, Монсеррата, Виргинских островов и других территорий, поэтому предоставило им особый налоговой статус. Возможно, оно само тогда еще не подозревало, какую благоприятную почву для процветающей индустрии финансовых услуг закладывает на будущее, причем здесь мы говорим в положительном ключе: хотя уклонение от уплаты налогов и отмывание денежных средств время от времени выходили из-под контроля, основную задачу по снижению экономической зависимости своих заморских территорий британское правительство успешно выполнило.

Но объяснение, конечно, не такое простое. В самом деле, ведь не из-за расположения бывших владений ушедшей в историю империи Британия в XXI веке вдруг стала мировым лидером офшорных финансовых услуг. Как полагает британский журналист BBC, все дело было в простом случае, спровоцировавшем такие финансовые преимущества, которых никто и не ожидал. И началось все отнюдь не на Бермудах и не в Джерси, а на территории, “офшорной” скорее по отношению к США – в лондонском Сити.

С началом 20-го столетия в Великобритании была введена в действие прогрессивная шкала налогообложения, и тогда богатые действительно платили больше. Чуть позже, уже ближе к Первой мировой войне, финансовые министры потребовали денег на социальные реформы и подняли налоги. А с началом Первой мировой правительству требовались все большие и большие поступления с индивидуальных доходов каждого гражданина, в том числе представителей самой богатой прослойки - рекордной для нее стала ставка в 30% в 1919 году.

Видя такое положение вещей, богатые британские граждане обратились к помощи своих налоговых консультантов, ища способы налоговой минимизации. Для этого клиентам предлагали стать резидентами Джерси, где налоговые ставки были намного меньше. Как вариант – если они хотели остаться в Лондоне – богачи могли вложить свои средства в заморский траст, расположенный, например, на острове Мэн. Находясь там, эти деньги виртуально прекращали им принадлежать – следовательно, пропадали из зоны видимости налоговых властей.

Вот когда по-настоящему стала зарождаться новая британская империя – империя “офшорная”, а эпицентром ее следует считать не Нассау на Багамских островах, и не Джорджтаун на Каймановых - нет. Как пишет Ник Шаксон (Nick Shaxson) – британский автор исследования офшоров “Острова сокровищ” - “взрывной старт современной офшорной системы начался не на овеянных скандалами и засаженных пальмами островах в Карибах, и не у подножия Альп в Цюрихе – все началось в Лондоне”.

В чем же заключалась та самая случайность, которая дала толчок всему? Или правильнее сказать – непродуманность? В 1957 году Британия и остатки ее империи пытались оклематься от финансового кризиса. За год до этого, объединив усилия с Францией и Израилем, она пыталась вернуть себе захваченный – национализированный – египетским диктатором Нассером Суэцкий канал. Видя такое развитие событий в качестве худшего примера проявления европейского империализма, США отказались предоставлять какую-либо финансовую помощь.

К концу 1956 схватка была в разгаре, и фунты быстро утекали из казны. Банк Англии собирался сократить отток, повысив процентные ставки, но у Королевы были свои идеи на этот счет. С самой Бреттон-Вудской экономической конференции 1944 года и до конца Второй мировой войны страны-участники находились в состоянии соглашения по контролю спекулятивных денежных потоков между странами. С практической точки зрения это означало, что если кому-либо, например, захотелось бы вложить несколько миллионов фунтов в новый завод по переработке сахарного тростника где-нибудь на Ямайке, ему или ей пришлось бы обратиться за разрешением к Ее Величеству. Конечно, это чистая формальность, однако в разгар кризиса вокруг Суэцкого канала британское Казначейство вдруг объявило, что больше не занимается одобрением перемещения капитала за рубеж.

Это привело к немедленному и очень сильному беспокойству инвестиционных банков в Сити, ведь финансовые проекты в бывших британских колониях были для них хлебом. Что же теперь делать – все пропало? Выслушав многочисленные жалобы банков, в 1957 году Банк Англии соглашается предоставить им возможность и далее давать взаймы или, напротив, занимать у иностранных клиентов, но на двух условиях:

• Выдача ссуд должна производиться не в фунтах стерлингов, и
• Обе стороны транзакции (кредитор и заемщик) обязаны иметь небританское резидентство

“Это было во всех смыслах знаковое решение”, - говорит один из ведущих финансовых экспертов современности в области офшорных финансов, профессор Ронен Палан (Ronen Palan) из Университета Лондона. – “Они просто условились, что некоторые транзакции не осуществляются в Великобритании. Тогда с точки зрения регулирования, где именно осуществляются эти транзакции? А нигде!”. “Я не думаю, что все так и было задумано – это была просто ошибка. Они не понимали последствий. Это стало непредвиденным ими бухгалтерским инструментом”.

Чуть позже, когда зародилось понятие евродоллара – по сути, глобального офшорного финансового рынка, где транзакции осуществляются в долларах – стали возможными ничем не ограниченные долларовые транзакции, которые не контролировались ни одним европейским государством. Ни британский парламент, ни американский Конгресс не санкционировали того судьбоносного решения. Оно стало просто примером необдуманной, невзвешенной политики, имевшей далеко идущие последствия.