Аудит стука

У законопроекта ЦБ, предлагающего обязать аудиторов передавать в надзорные органы подозрительную информацию о банках, страховых компаниях и участниках рынка ценных бумаг, может появиться альтернатива. Как заявил вчера, выступая на круглом столе в РИА «новости» председатель комитета Госдумы по собственности Виктор Плескачевский, решить проблему взаимодействия различных контролирующих и надзорных органов с аудиторами без ущерба такому понятию, как «аудиторская тайна» могло бы изменение подхода к содержанию аудиторского заключения.

Несмотря на то, что поправки ЦБ в законы «Об аудиторской деятельности» и «О банках и банковской деятельности» пока даже не внесены в правительство, они уже успели наделать много шума и в банковском сообществе, и в рядах аудиторов. Поправками аудиторам под страхом отзыва лицензии предписывается делиться с ЦБ и другими надзорными органами информацией о действиях или бездействиях своих клиентов, грозящих потенциальными проблемами для последних.

«Предложенные поправки ставят под сомнение существование самого аудита, как это принято в международной многолетней практике», – считает вице-президент по банковскому аудиту компании ФБК Алексей Терехов. По его словам, с незапамятных времен аудиторы подтверждали финансовую отчетность, а не отчетность вообще у кредитных организаций. «Аудитор в своей практике никогда не ставил своей целью выявить все недобросовестные действия руководства банка и по спецпроцедуре проинформировать об этом надзорные органы», – объясняет эксперт. По его мнению, приняв поправки ЦБ, «мы должны будем согласиться с тем, что аудиторов превращают в подобие инспектора и прокурора одновременно».

Один из авторов поправок, директор департамента банковского регулирования и надзора ЦБ Алексей Симановский не согласен. «Функции аудита – это функции публичной власти, которые аудитор выполняет рыночными методами. Аудитор должен пользоваться всеми возможностями, которые есть у власти. Одна из них – предоставлять информацию о серьезных проблемах у банков органам банковского надзора», – заявил он. Добавив, что в свое время ЦБ открыл доступ аудиторам к надзорной информации, и теперь соответствующее встречное движение со стороны аудиторов было бы абсолютно нормально. Саму процедуру передачи информации от аудитора в ЦБ Симановский сравнил с обменом информацией между участковым терапевтом и врачом-специалистом.

Идею сотрудничества между банками и аудиторами разделяет и Минфин. «Минфин с самого начала крайне положительно относился к постановке этого вопроса», – заявил вчера директор департамента регулирования госфинконтроля, аудиторской деятельности, бухучета и отчетности Минфина Леонид Шнейдман. По его мнению, наступило время, когда необходимо пересмотреть формы сотрудничества надзорных органов и аудиторов с тем, чтобы оно было более эффективным. «Кто-нибудь из сидящих в зале хочет оказаться в ситуации, которая сложилась в условиях банковской системы 1990-х годов? Вряд ли. Хочется быть уверенным, что я работаю с надежным банком», – добавил он. Плескачевский возразил, что все банки, рухнувшие в период кризиса 1998 года, имели положительные аудиторские заключения. И в качестве альтернативы предложению ЦБ стучать на своих клиентов предложил пересмотреть подход к информации, содержащейся в аудиторском заключении. «Мне мало одной строчки, подтверждающей или отрицающей достоверность отчетности», – заявил Плескачевский. По его мнению, информация должна быть более развернутой и состоять из трех частей: публичной, то есть открытой для всех, предоставляемой по требованию уполномоченных лиц, к примеру ЦБ, и предоставляемой только по решению суда или с санкции прокурора. «Последняя и есть та самая коммерческая или аудиторская тайна», – пояснил депутат.

Симановский согласился с тем, что такой подход имеет право на существование. Но усомнился в том, что законодателям удастся составить четкий перечень открытой и закрытой информации. “Сложно определить в каких случая