«Принципиальные» стандарты – так ли они хороши? Рассмотрим на примере лизинга

Очень многие утверждают, что основанные на принципах стандарты финансовой отчетности имеют несомненное преимущество по сравнению с теми, что базируются на правилах. Тот же глава Совета по международным стандартам финансовой отчетности сэр Дэвид Твиди в очередной раз подчеркнул этот со всей точек зрения важный момент в ходе своей речи в Торонто: «Использование принципов должно устранить необходимость в дополнительных ограничительных оговорках. Всегда очень трудно пойти против жесткого принципа, тогда как финансовые знатоки всегда смогут отыскать способ обойти отдельное правило».

И Твиди, и все другие делают тем самым гигантское допущение, что, мол, все менеджеры тотчас же изменят свою человеческую природу и последуют за высокими стандартами только потому, что речь идет о принципах. Они делают и другое немаловажное допущение: что стандарты столь высокого качества вообще могут быть разработаны в условиях политического окружения.

Напротив, мы (авторы заметки, B.W. Miller и Paul R. Bahnson – прим. GAAP.ru) всегда говорили о том, что стандарты могут лишь установить минимальные требования к отчетности, которые заставят менеджеров представлять больший объем информации по сравнению с их собственными пожеланиями, основанными на наивных идеях относительно того, как работают рынки. Мы не видим возможностей, как могут политически одобренные, обязательные стандартах «на принципах» заставить менеджеров изменить свое поведение.

У нас даже вызывает некоторое недоумение то, что Твиди думает иначе, ведь на протяжении всей истории было уже немало доказательств в пользу того, что менеджеры, напротив, стремятся представить ложную картину, отчитываясь как можно меньше и скрывая правду. Будучи теоретиками, мы разделяем идеалистическое мышление Твиди и надежду на лучший мир, однако «шрамы» заставляют задуматься, а не являются ли утверждения IASB относительно принципов в большей степени PR-акцией с целью заставить общественность видеть сильное в слабом? В особенности мы озабочены совместным проектом FASB и IASB по конвергенции в не очень разумные и уж точно нереалистичные сроки (2011 г.), которые были поставлены ими для самих себя.

Большинство утверждений начинается с предварительного соглашения между сторонами. Потенциальный покупатель может сказать: «Я хотел бы купить эту машину», тогда как её владелец ответит: «А мне хотелось бы её продать». В дипломатии две противоположных стороны могут согласиться на том, что они не хотят войны. Менеджеры и члены профсоюза могут дать согласие на новый контракт без объявления забастовки. В данном случае мы наблюдаем алгоритм, которые ведет партии к соглашению «на принципах» (в том смысле что «в принципе они согласны» – прим. GAAP.ru), что позволяет им заявлять о промежуточном успехе зависших обсуждений, тогда как от действительного успеха их отделают сотни миль.

Как таковые, соглашения «на принципах» бесконечно далеки от действительных соглашений, которые позволяют устанавливать цены, проводить территориальные границы и удовлетворять потребности в рабочей силе. Как пример. Реальные же результаты достигаются, когда стороны приходят к соглашению по конкретным вещам.

Применительно к теме стандартов финансовой отчетности мы полагаем, что здесь произошло следующее: они просто использовали хорошую мину при плохой игре, когда выяснилось, что им не достичь согласия по как-то важной детали. Честно говоря, мы думаем, что решение назвать их «основанными на принципах» пришло разработчикам в голову, чтобы создать проекту позитивный имидж, тогда как в действительности члены Совета оказались неспособны достичь дальнейшего согласия. Т.е. похоже, что они хотят, чтобы весь мир думал, будто бы они добились значительных результатов – даже на фоне серьезных различий во мнениях, не позволяющих им в действительно добиться ничего более высокого.

Подтверждение этой точки зрения мы находим в двух совместных предложениях IASB и FASB по лизинговой отчетности, опубликованных в августе этого года. На протяжении десятилетий FASB снова и снова повторял, что в его понимании весь лизинг должен капитализироваться. Тут к нему присоединяется IASB, и вот уже проект по лизингу стоит в плане конвергенции. Лично мы не видим в этом проекте никаких более-менее определенных или инновационных предложений, которые могли бы сделать финансовую отчетность более полезной. Жаль, но это все та же отчетность десятилетней давности, просто в новой обертке.

Простой лизинг предполагает, что лизингополучатель осуществляет Х платежей в год на сумму Y долларов каждый с рыночным процентом Z, тем самым предоставляя точную оценку стоимости использования арендованного имущества с процентами (его обязательства). С другой стороны, лизингодатель использует идентичные суммы для того, чтобы отобразить в отчетность факт продажи этого права на использование имущества с процентами, т.е. его активы. Однако многие менеджеры сводят на «нет» полезность своих отчетов, вводя дополнения, которые создают фальшивые «преимущества» в отчетности по лизингу. Лизингодатели очень охотно используют увертки ради дополнительных премий по аренде.

Одной их таких хитростей является возможность (право) на обновление контракта, который позволит лизингополучателю увеличить срок аренды. Вопрос тут в следующем: нужно ли включать эти неопределенные платежи (то есть те, которые могут быть, а могут и не быть – прим. GAAP.ru) в стоимость лизинга? Хотя формальной целью этой возможности является создание дополнительной гибкости, скрытой и притом нечестной задачей является занижение отчетной стоимости актива и соответствующего обязательства, чтобы тем самым завысить поступления на актив и занизить действительную задолженность лизингополучателя. По сути, это создает внебалансовый способ финансирования. Например, если менеджеры в действительности хотят 10-летний договор лизинга, они могут создать его на год и обновить 9 раз.

FASB и IASB эту проблему увидели, но все, что они сделали – это выпустили слабенькое руководство, в котором говорится, что изначальные оценки должны включать в себя право на обновление контракта, которое «скорее всего будет использовано». Мы отдаем должное их теоретическим обоснованиям, однако ожидаем, что это может привести только лишь к чрезмерной осторожности лизингополучателей в моменты, когда они решают, что включать в стоимость, а что нет, а у них за плечами стоят беспомощные аудиторы (либо наоборот – аудиторы, которые даже слишком для них полезны). Этот «основанный на принципах» стандарт демонстрирует нам возможность неточного соглашения «по принципам», которое дает много возможностей для манипуляций с получением внебаланосового финансирования и представление бесполезной отчетной информации. Чтобы не допустить подобных игр, мы считаем, что капитализируемые издержки должны включать в себя все возможные опции.

Теперь взглянем на отчетность лизингодателя. Раньше Советы утверждали, что его отчетность должна быть «параллельной» отчетности лизингополучателя. Опять-таки, это соглашение по сути было соглашением «по принципам», поскольку пробный документ наглядно продемонстрировал откат обратно к прежнему статусу-кво касательно различий между операционным и финансовым лизингом.

В некоторых случаях от лизингодателя требуется признавать поступления по текущей стоимости будущих платежей (включая право на обновление контракта, которое, по его мнению, скорее всего будет использовано), плюс расплывчатое в свой формулировке обязательство, носящее название « service obligation». По мере того как лизингодатель получает деньги, он снижает сумму платежей к получению, отчитывается в процентном доходе, и конвертирует обязательство в прибыли по лизингу.

Первоначальная стоимость имущества амортизируется – традиция, которой насчитывается практически два столетия, однако это анахронизм, который не отвечает ни одному более-менее разумному принципу; издержки списываются за счет прибыли. Суммируя вышесказанное, заключение соглашения об аренде заставляет лизингодателя ошибочно отчитываться в большей, чем она есть на самом деле, базе по поступлениям от актива и показывать большее, чем оно есть, соотношение долга к капиталу. То есть это целых две плохих вещи, которые происходят. По итогу получается, что лизингодатель подписал соглашение об операционной аренде, но ведет учет отнюдь не параллельно с противоположной стороной соглашения.

В других обстоятельствах лизингодатель отобразит аренду как акт продажи, а поступления – как если бы они относились на часть проданного имущества. Часть балансовой стоимости этого имущества списывается и вычитается из цены продажи, чтобы по итогу стать валовой прибылью. Хотя было время, когда мы поддерживали это общий подход (статья от авторов « The two evils of lessor accounting » от 19 апреля 2010 г. – прим. GAAP.ru), мы утверждали при этом, что необходимо отражать изменения рыночной стоимости имущества (увеличилась ли она или, наоборот, уменьшилась). Вместо этого пробный документ от разработчиков говорит, что лизингодатель просто вычитает часть первоначальной стоимости имущества, которая определяется на основе относительной справедливой стоимости переданных и полученных прав по данному объекту. Это абсурд – думать, что справедливая стоимость в этом отношении является надежной для расчета, но при этом почему-то ненадежной для представления финансовых данных в отчетности.

После анализа этих двух альтернативных подходов Советам стоило бы определиться, как стоит их различать между собой. Вместо этого последовало еще одно пространное заявление, что выбор определяется тем, остается или нет лизингодатель подвержен значительным рискам, ассоциированным с подлежащим активом. Этот тест для определения того, является ли лизинг продажей или, собственно, арендой, имеет в себе много лазеек. По сути, его же в далеком 1966 году неудачно пытался ввести APB (руководство от британского Совета по аудиторской практике APB Opinion 7 – прим. GAAP.ru), а в 1976 году его же пытались ввести в стандарте SFAS 13. По сути, перед нами соглашение, которое вновь не следует никаким принципам!

Когда обе стороны соглашения говорят правду, из этого следует, что их отчеты будут симметричными. Предложенный стандарт к таким результатам привести никак не сможет, и, по сути, являет собой бессмысленную порчу возможностей добиться хоть какого-то прогресса с лизинговой отчетностью после 34 лет. Эти неэффективные соглашения по принципам лишь ослабили стандарт. Нехватка конкретики оставляет здесь для менеджеров много возможностей для использования всей своей фантазией, а наградой им станет публикация ошибочной, если не водящей в заблуждение финансовой отчетности.

Но кроме этого негативного эффекта, мы видим даже большую проблему, с которой нужно будет что-то сделать Комиссии по ценным бумагам и биржам. В частности, этот пробный документ наглядно характеризует результаты и всех остальных проектов конвергенции – в особенности с учетом приближающихся сроков. Более того, это наглядно показывает, что произошло бы, если бы FASB поменяли на IASB. Без «сильной руки» SEC, являющейся источником власти, способной отстоять свои решения, IASB не может и не сможет разрабатывать стандарты, способные вводить в действие новые жесткие требования.

Итак, если кому-то нужны были доказательства ошибочности идеи того, что FASB и IASB могут эффективно работать вместе, осуществляя конвергенцию GAAP и МСФО, думаем, что этот документ послужил наглядным подтверждением. И никакая красивая обертка тут уже не поможет.

__________________________________________________

• Совместный документ IASB и FASB по лизингу (выпущен 17 августа этого года)

Об авторах:

Paul B. W. Miller – профессор Университета Колорадо (г. Колорадо-Спрингс)
Paul R. Bahnson – профессор Boise State University (г. Бойсе, шт. Айдахо)