Уважаемый г-н Бурден, в чем, на Ваш взгляд, проявляются особенности существующего экономического кризиса?
Происходящий сейчас мировой экономический кризис очень специфический. Совершенно ясно, что экспертов, которые могли бы дать ему оценку или понимали бы, что необходимо делать, попросту нет. Сегодня самые большие и экономически развитые страны не знают, что делать… Мало кто вообще мог предугадать или спрогнозировать такое развитие событий.
До этого в мире было несколько экономических кризисов, но все они были локальные. Например, кризис в России в 1998 году, который затронул страны СНГ и Украину в том числе. Можно назвать еще несколько примеров — кризис в Японии, Турции. Но кризис, происходящий сейчас, отличается от всех предыдущих общемировым экономическим спадом.
Другими словами, его принципиальное отличие в том, что это кризис глобальной экономической системы?
Абсолютно верно, это кризис глобальной экономической системы, и в этом есть свои минусы и плюсы. Сейчас ведущие мировые державы объединяют усилия в попытке смягчить кризис, правительства разных стран работают более тесно. Полагаю, это хорошо. В области экономики должно быть более тесное сотрудничество, которое должно способствовать большему пониманию между разными странами, разными культурами. Ну а минусом является системность, масштаб этого кризиса и степень его влияния на мировую экономику в целом, когда фактически начавшись в одной стране, он распространился на все остальные. Можно сказать, мы все сейчас находимся в одной лодке. Сегодня главная задача, стоящая перед миром, — это укрепление отношений. Но делать это надо очень взвешенно и конструктивно, стараясь добиться баланса между защитой собственных национальных интересов каждой отдельно взятой страны, с одной стороны, и глобальных общеэкономических интересов — с другой. Например, Всемирная торговая организация старается обеспечить максимальную свободу торговли, добивается отмены каких-либо барьеров и ограничений, разнообразных заградительных тарифов, пошлин, которые препятствуют свободному товарообмену. Ведь во время кризиса абсолютно логичным и естественным желанием является стремление стран защитить прежде всего свои интересы, свою экономику. Протекционизм — это своего рода защитная реакция, которая возникает инстинктивно, если можно так сказать. Но с точки зрения долгосрочной перспективы подобные стремления могут усугубить ситуацию. Потому что мировая экономика работает лучше и слаженнее в условиях открытости, что определяется действием экономического закона конкурентного преимущества.
Для поиска компромиссов важно уметь слушать не только себя, не так ли?
Сейчас происходит много встреч и консультаций на уровне глав правительств ведущих мировых держав. Я надеюсь, что главы государств продемонстрируют консолидированную позицию относительно происходящих в мире процессов и системы антикризисных мер. Мировое сообщество действительно консолидируется в попытке противостоять кризису: сначала речь шла о «Большой семерке», сегодня уже собирается «Большая двадцатка». И несмотря на разницу культур, подходов и мнений, это внушает оптимизм. В конце концов, если мы сможем объединить усилия для решения текущих проблем, выстроить прочную основу для экономических отношений между странами, а не финансовую пирамиду, которая, как известно, существовала в Америке и ряде других стран, мы сможем выйти из кризиса с наименьшими потерями и обеспечить миру относительно стабильное будущее. Конечно, кризис 30-х годов или кризис, в котором мы находимся сегодня, это не первые кризисы. Кризис как экономический феномен — явление далеко не новое. А вот с чем мы сталкиваемся впервые — так это с масштабами: в мире нет практически ни одной страны, которую бы он не затронул.
Консолидированная позиция – это своего рода ответная реакция на несовершенство финансовой системы, общей финансовой структуры и финансовых рынков, которое вылилось в такие последствия. Может быть, сегодня есть повод, чтобы задуматься и что-то поменять в этой системе глобальных финансов? Какие Ваши ощущения как финансиста – подошло ли мировое финансовое сообщество к этому или еще требуется какое-то время для осознания?
Конечно, следует делать выводы из уроков, которые дает нам жизнь. Но, в конечном итоге, полагаю, существует определенный недостаток в системе компенсаций и вознаграждений за достигнутый результат. Эта система была в свое время разработана очень талантливыми людьми. Но, как оказалось, существуют еще более талантливые люди, которые смогли использовать эту систему для получения максимальной выгоды сейчас за счет будущих выгод. Основное противоречие на фундаментальном уровне — понимание того, как мотивировать и стимулировать людей на достижение не только краткосрочных, но и долгосрочных целей. Например, если говорить о средней продолжительности работы человека в одной компании в западных странах, становится очевидным, что люди перемещаются из компании в компанию очень быстро, каждые два-три года. Работать дольше в одной компании им невыгодно, это идет вразрез с их индивидуальными интересами. В этом как раз и скрыт конфликт — определение разумного баланса между вознаграждением сейчас и вознаграждением в перспективе. Люди, которые управляли пакетами долговых обязательств, очень быстро становились очень богатыми в Америке. При этом сегодня большинство из них не подотчетны за свои доходы. Есть много примеров, когда закон препятствует этому. Один из подобных примеров — Enron. Если называть вещи своими именами, то в данном случае речь идет о тривиальной жадности. В этом, на мой взгляд, заключается большая проблема. Открытый вопрос: как с этим эффективно бороться на глобальном уровне?
Зато теперь всем стало понятно, к чему эта жадность может привести!
Конечно, но пока мировое сообщество не может оценить размеры кризиса. Оценивая его возможные последствия, вначале назывались цифры 700 млрд, сегодня — триллион, что будет завтра, не знает никто. Пока не время делать окончательные оценки — никто не знает, когда будет достигнуто дно. Ясно одно — необходимо предпринимать какие-то антикризисные действия. Вместе с тем, если реагировать мгновенно, это может привести к ухудшению. Необходимо время для того, чтобы осознать ситуацию и сделать правильные выводы. А потом уже строить новую мировую финансовую систему, причем совместными усилиями той же «Большой двадцатки». Действия должны быть совместными, последовательными и реализовываться в комплексе.
Здесь есть принципиальный момент. У Европы и у Америки разные подходы к ситуации с точки зрения выхода из кризиса. В Америке считают, что надо стимулировать подъем потребительского спроса, а это, в свою очередь, оживит экономику. Европа более консервативна в этом плане, она хочет разобраться в системных причинах и сделать невозможным повторение ситуации в будущем. Видимо, Вам больше симпатичен европейский подход?
Это естественно, я — европеец. Конечно, существует разное отношение и понимание того, каким должен стать новый мир. В конечном итоге должна быть выработана скоординированная позиция. Америка работает быстро: быстро падает и быстро поднимается. Американский рынок очень свободный, что дает возможность реагировать на изменения достаточно быстро. Европа более консервативна. Но, несмотря на разницу в подходах, я думаю, будет разработано новое направление. Европа и Америка не могут не учитывать в современном мировом устройстве Азию, особенно Китай. Сегодня Китай растет очень быстрыми темпами, в будущем возможен еще более стремительный рост. Китай с его более чем миллиардным населением — это очень большой потребительский рынок. Подобным образом происходило развитие разных стран и рынков потребления. Аналогий в мировой истории предостаточно — Греция, Рим, Великобритания, Россия, затем Америка. Думаю, время Америки проходит, сейчас она находится на пике своего влияния, но на глобальном уровне оно начинает уменьшаться. Наступает черед Китая, Индии как потенциально интересного потребительского рынка с населением около 800 млн чел. Сегодня Азия становится все более мощным глобальным игроком, пока еще достаточно молодым, но с большим потенциалом, возможностями и стремлениями.
Вы не жалеете, что очутились в Украине в это время? А не в Китае или в Индии?
Я приехал в Украину в 1994 году на работу по приглашению Министерства связи. Помню, была чудесная теплая осень. Для меня работа в Украине была и остается настолько захватывающей, что я вот уже 15 лет как живу здесь. Единственная британская привычка, от которой я не смог избавиться за эти годы, это ожидание того, что все вокруг должны говорить по-английски. Поэтому мой русский не настолько хорош, каким мог бы стать за 15 лет. Здесь очень интересно — я всегда расценивал для себя возможность жить и работать в Украине как привилегию.
С одной стороны, мне хотелось бы вернуть то время, потому что тогда было очень интересно, но с другой стороны, мне как человеку бизнеса хотелось перемен. Украина развивалась, менялась окружающая меня жизнь. Я видел прогресс, с которым менялась страна и бизнес в ней. В последнее время изменения замедлились и идут не так быстро, как можно было ожидать. Но, насколько я понимаю, остатки системы, которая существовала в стране 70 лет, не дают Украине быстро приблизиться по уровню развития, например, к Англии. Вместе с тем есть рынки — и рынок связи один из них — где Украина развита не хуже, чем другие страны. Уровень развития отрасли телекоммуникаций даже превосходит иные западные страны. МТС, ее технологический портфель, спектр услуг и стандарты качества — прекрасное тому доказательство. Покрытие МТС присутствует практически на всей территории страны. В Англии или Германии, например, операторов с аналогичным покрытием просто нет. Кроме того, украинские абоненты гораздо более требовательны и строги к услугам мобильной связи, чем потребители большинства стран Западной Европы.
Требовательны с точки зрения технологии?..
С точки зрения комплекса технологий, возможностей, цены и качества. Здесь очень конкурентный рынок, агрессивные предложения игроков рынка свидетельствуют о его развитости. За последние два года значительно выросло потребление услуг. Только в прошлом году MOU (среднее количество минут, которые выговаривает абонент МТС в месяц) увеличился более чем в 2,5 раза. В 4-м квартале 2007 г. MOU был 167 минут, к концу 2008 г. — 386 минут.
Эти обстоятельства накладывают отпечаток на Вашу профессиональную деятельность как финансового директора? Вы как финансист чувствуете свой рост, свое движение в компании МТС? У вас много работы или Вы скучаете?
(с улыбкой) Скучать нет времени — у финансового блока много работы. Уровень развития финансовой дирекции, с тех пор как я работаю в МТС, очень сильно вырос. Я пришел в UMC в 2002 году (еще до приобретения UMC компанией МТС. — Прим. ред.). Способ, которым мы тогда делали бизнес-планы и реализовывали их, был очень упрощенным, я бы назвал его базовым. Но с тех пор, как мы присоединились к группе компаний МТС и стали работать по международным стандартам, соответствия которым требует от нас Нью-Йоркская фондовая биржа, мы наблюдаем взрывной рост нашего бизнеса. Это также требует дополнительных знаний и высокого уровня работы финансовой дирекции не только в управлении оборотными средствами, но и при анализе инвестиций и возврата от вложенных средств в то или иное направление деятельности компании. И на данный момент в плане финансовой системы мы находимся на таком же уровне развития, как и любая другая компания, работающая на западном рынке.
Конечно же, мы не стоим на месте, мы развиваемся, внедряем новые системы учета и контроля бюджетных средств в соответствии со стандартами работы группы компаний МТС. Однако все же есть одна, чрезвычайно интересная, по моему мнению, сфера, в которой мы пока не получили практического опыта — это слияния и поглощения.
Еще одно, не менее интересное направление, которое мы пока еще не освоили с командой финансовой дирекции,— мы не эмитировали евро-бонды, не выходили на рынок ценных бумаг. Все это мы делаем через группу компаний МТС. И хотя лично у меня был подобный опыт, в Украине мы такого еще не делали. Безусловно, мы участвуем в подготовке необходимой финансовой информации для нашей материнской компании, но непосредственного вовлечения в процесс работы с ценными бумагами сотрудников моей финансовой дирекции нет.
В рамках антикризисных мер многие компании держат в кармане несколько сценариев действий в зависимости от ситуации. Сколько сценариев есть у Вас и какими из них Вы пользуетесь сегодня?
Мы прекрасно знаем, что любые прогнозы, которые делаются сегодня,— неверны. Реальность может оказаться абсолютно иной по сравнению с любым имеющимся прогнозом. Людям свойственно по психологическим причинам не думать о худшем. У нас есть несколько сценариев: оптимистический, средний и пессимистический. В принципе мы используем средний вариант. Если ситуация будет оставаться тяжелой или ухудшаться и дальше, мы будем обновлять наш сценарий. Наш бюджет на этот год был одобрен в конце прошлого года, но сейчас мы будем пересматривать его, потому что валютный курс сейчас несколько другой — более стабильный, чем мы ожидали… Пока, к счастью, мы не используем худший вариант, рассчитанный на случай дефолта, большинство экспертов склоняется к тому, что Украина его избежит
Менеджмент, конечно, предпочитает избегать резких изменений, корректировать бюджетные показатели не сразу, а постепенно, на основе анализа текущей ситуации, внимательно отслеживая результаты.
Сократился ли период планирования?
Мы используем трехлетний период планирования.
А корректировка внутри бюджета 2009 года предполагается?
Мы собираемся пересмотреть бюджет ориентировочно в мае. Сейчас мы подводим итоги 1 квартала, после чего будут сделаны обновленные прогнозы и представлены изменения в бюджет для согласования с акционерами.
Каким образом в компании осуществляется оценка рисков? На чью информацию Вы опираетесь?
У нас в компании существует формализованный процесс оценки рисков. Ежеквартально собирается Комитет по оценке рисков, в состав которого входят представители разных подразделений компании, регулярно обновляется информация по каждому из рисков. Сейчас, например, для нас очень актуальны налоговые риски, так как из-за ситуации в стране налоговые органы проявляют большую активность и внимание к нашей отрасли, которая является одной из самых рентабельных в экономике, но вместе с тем требует и больших инвестиций в развитие инфраструктуры. Конечно, кризис добавил несколько новых рисков, изменил уровни нескольких существовавших рисков, но в целом процесс для нас — не новый: у нас разработана карта рисков, проведена оценка каждого риска, регулярно обновляется информация, неактуальные риски убираются, возникающие — добавляются.
Можно спросить о размерах команды? Сколько специалистов занимаются оценкой рисков?
Порядка 20 специалистов, если говорить о Комитете, т. к. в него входят представители разных подразделений компании — финансисты, маркетологи, юристы. При оценке рисков учитываются практически все аспекты работы компании и отрасли, начиная от финансов и заканчивая государственным регулированием и законодательными инициативами. Если же говорить об узком функционале, то рисками занимается один человек.
Финансовые риски – это Ваша зона ответственности?
Финансовая дирекция является владельцем процесса оценки рисков. Я готовлю информацию и отчеты для Наблюдательного Совета.
Какие цели Вы ставите сейчас перед финансовой службой и в чем сейчас видите основные направления совершенствования финансовой структуры компании? Что для Вас сейчас приоритетно?
Прежде всего мы делаем акцент на эффективности наших затрат. Мы работаем с каждым бизнес-направлением, анализируем возможности экономии, оптимизации затрат, повышения эффективности. Причем это распространяется не только на подразделения самой компании, но и на отношения с поставщиками, партнерами, потому как в сферу моей ответственности входят не только финансы, но и закупки. Конечно, приоритетом для нас является поддержание прибыльности компании, обеспечение максимальной нормы прибыли в текущих условиях. Также важным для нас является проведение регулярных встреч и консультаций с коллегами других направлений с тем, чтобы очень скрупулезно анализировать все наши затраты и получаемый эффект.
Проще говоря, если у нас остается 1 доллар, важно решить, на что будет правильным его потратить для получения максимального эффекта. Иногда приходится сталкиваться с достаточно непростым выбором, поэтому для своей команды я всегда делаю акцент на важности принятия верного решения. Как следствие, много времени уделяется прогнозированию, бюджетированию с тем, чтобы по меньшей мере получить максимально лучшее понимание ситуации. Третий приоритет и важный элемент нашей работы — это аналитика. Анализ затрат и полученного эффекта, степени его соответствия ожиданиям. Если результата нет, то я категорически не вложу ни единого доллара в такое направление или проект.
Что еще я считаю важным именно для работы финансовой службы, это обеспечить возможность автоматического выполнения каких-либо рутинных работ, для того чтобы использовать способности и талант финансистов в большей степени для аналитики, для того чтобы в компании принимались верные решения. Раньше мои специалисты больше времени и сил тратили на выполнение ежедневных рутинных заданий, что снижает эффективность работы грамотного специалиста. Сегодня они могут посвятить больше времени разработке нестандартных креативных решений.
Есть ли позитивные аспекты для бизнеса компании в текущей ситуации?
Сейчас мы тратим много внимания, концентрируясь на негативных аспектах кризиса, но существуют и позитивные аспекты, которые необходимо учитывать и использовать. Это возможности, которые предоставляет кризис. В частности, могут появиться активы, оборудование, другие вещи, которые из-за кризиса стали много дешевле, а значит, доступнее. Цены на недвижимость упали и продолжают падать. Некоторые инвестиционные решения могут меняться, особенно если у компании есть доступ к капиталу. В условиях кризиса могут приниматься решения, которые были невозможны, скажем, год назад. У нас есть много недвижимости в собственности, но много помещений мы арендуем. Мы пересматриваем множество бизнес-кейсов и планов, от которых пришлось отказаться в силу определенных причин в прошлом году, потому что некоторые из них могут оказаться актуальными в нынешних условиях. Может, это в меньшей степени свойственно сектору телекоммуникаций, который по своей природе очень динамичный, но в других отраслях у больших серьезных компаний появляется шанс увеличить свою рыночную долю за счет ухода с рынка мелких компаний, которые никогда не были ориентированы на развитие отрасли.
Если говорить о базовых экономических явлениях, любой кризис ведет к более эффективному использованию имеющихся ресурсов. Уходят бизнесы, которые оказались несостоятельны по причине либо отсталости, либо низкой эффективности. Это сейчас происходит в банковском секторе, когда реальное предложение банковских услуг намного превышает спрос. Это совершенно очевидно — в Украине намного больше банков, чем требуется реальной экономике и чем существует в других странах. Ситуация должна была измениться и она изменилась. Меняются и сами банковские услуги и будут меняться еще больше по мере развития электронных систем. Я, например, получаю sms-сообщение каждый раз, когда совершаю операцию с кредитной картой. Это очень удобный сервис, который получит распространение в будущем, когда не будет необходимости использовать многочисленные платежные средства. Возможности появляются прежде всего для здоровых устойчивых компаний, у которых есть доступ к капиталу и ресурсам. И мы, наряду с проблемами, которые создает кризис, рассматриваем и создаваемые им возможности.
Однако доступ к капиталу и ресурсам необходимое, но не достаточное условие для эффективной работы компании…
Мы, конечно, находимся под влиянием кризиса, кризис влияет и на группу в целом. И от правильности решения о затратах, о том, куда потратить доллар — на инвестиции или на операционную деятельность, в маркетинг или пиар, зависит наша эффективность. В текущей экономической ситуации очень важно делать прогноз денежного потока и в рамках компании, и в рамках группы. Так же, как у страны, у нас есть свои долговые обязательства. Мы также выполняем функцию обеспечения долговых обязательств группы. Управлять денежным потоком достаточно трудно, если принять во внимание скорость реагирования. Этот процесс можно сравнить с управлением нефтяным танкером, который идет заданным курсом и который просто невозможно быстро развернуть и заставить двигаться в противоположном направлении. Изменение его курса надо планировать заранее.
Многие компании в условиях текущей ситуации следуют рекомендациям не увеличивать инвестиции или сократить инвестиционную составляющую в общем бизнесе. Что происходит сейчас с инвестиционной деятельностью МТС?
Мы не приостановили инвестиционную деятельность, будем продолжать инвестировать средства, но будем очень внимательно смотреть на период возврата инвестиций. Возвращаясь к теоретической дискуссии в начале разговора, я бы сформулировал это следующим образом — важно находить правильный баланс между краткосрочными и более отдаленными целями. Если заморозить инвестиции, можно оказаться перед проблемой через год или полтора, когда в экономике наметится рост, а компания окажется в инвестиционной дыре.
Повторюсь, телекоммуникации — очень рентабельный бизнес, но он очень емкий с точки зрения инвестиций. Это видно из официальных отчетов телекоммуникационных компаний, каждая из которых инвестирует значительные средства в отрасль.
Строительство инфраструктуры требует планирования, невозможно захотеть сделать что-либо сегодня, а завтра это построить. В этом заключается наша функция — обеспечить оптимальный баланс процессов — контроля денежного потока, обеспечения текущей рентабельности бизнеса, но при этом и понимания того, что на этапе экономического роста, который неизбежно наступит после кризиса, необходимо будет соответствовать растущему спросу на наши услуги. Несмотря на кризис, необходимо поддерживать и развивать дальше нашу сеть в условиях ограниченных ресурсов. Должен отметить, что наши поставщики продемонстрировали гибкую реакцию в отношении нашей компании. Они прекрасно понимают, что их выживание во многом зависит от компаний, которые продолжают развиваться. В свою очередь они обращаются за специальными условиями и льготами в свои банки с тем, чтобы соответствовать нашим пожеланиям. Ни один бизнес, ни одна компания не находятся в изоляции, мы все работаем друг с другом на одном рынке. Мы должны понимать проблемы и трудности, с которыми сталкиваются наши партнеры, должны искать совместные решения и, в конечном итоге, удовлетворять потребностям наших клиентов, предоставляя им услуги гарантированного качества.
Какому направлению своей деятельности Вы сейчас уделяете больше всего времени и внимания?
Я распределяю свое время практически в равной мере между всеми направлениями деятельности финансовой службы. Например, возьмем закупки. Мы ведем переговоры с поставщиками, обсуждаем уменьшение цен, условия платежей, привязку к курсу в нынешних сложных условиях и пр. Следующее направление — денежный поток Здесь тоже необходимо очень аккуратно прогнозировать и планировать ресурсы. Отдельное направление — отчетность, квартальная и годовая, это очень большой объем работ. Очень активная работа идет по направлениям бюджетирования, прогнозирования, управления эффективностью затрат, автоматизации процессов. У нас очень много базовых станций, других объектов, соответственно большой объем работ, связанных с бухгалтерским учетом.
Значит, Вы распределяете все равномерно?
Абсолютно. Ну и, конечно, много времени уделяю встречам с коллегами других подразделений. Ведь финансовая служба — это не остров, она работает в очень тесном контакте со всеми службами компании, начиная с технической дирекции и заканчивая административной. Невозможно выделить главные направления, потому что финансовая служба влияет на абсолютно все направления деятельности компании. Мы должны очень активно работать с каждым.
Вы являетесь членом Института управленческого учета Великобритании (Chartered Institute of Management Accountants). Расскажите об этой организации, чем она полезна для Вашей деятельности?
Я стал членом CIMA 15 лет назад, еще когда жил в Англии. Могу сказать, что для развития финансиста, расширения его кругозора членство в этой организации, информация и опыт, к которому получаешь доступ, имеют огромную ценность, причем не только для финансистов, но и для маркетологов, специалистов по продажам. CIMA специализируется на управлении затратами, при этом использует подход к интерпретации роли финансиста не в узком смысле, а в контексте развития бизнеса в целом. Что еще очень интересно и полезно — это возможность обменяться опытом с коллегами и увидеть, как одни и те же финансовые инструменты могут по-разному применяться в разных отраслях.
Есть ли членские взносы в этой организации?
Да, конечно, раз в год я плачу порядка 150 фунтов. Это немного и, по меньшей мере, стоит того. Я также являюсь членом Британского Института маркетинга — маркетинг был моей первой специализацией. Но финансы оказались для меня более интересным направлением, а цифры — ближе и понятнее.
Вопрос не по теме – не зная о Ваших увлечениях, мы решили поинтересоваться Вашим студенческим прошлым.
Я не был типичным студентом. Я начал изучать финансы уже в процессе работы. В свое время я перепробовал достаточно внушительное число профессий: от механика до дизайнера. Если не ошибаюсь, в 1982 г., когда на рынок вышел Apple, я решил круто изменить свою жизнь и стать продавцом компьютеров. Со временем я понял, что быть продавцом — не мое направление. Зато гораздо лучше у меня получалось помогать — организовать процесс, готовить информацию, понять систему, обеспечить финансовую и налоговую поддержку. Я понял, что мне очень интересно направление финансов, и начал формальное образование. Одновременно с обучением я работал в разных компаниях, в разных городах, а в перерывах между разными работами и городами сдавал экзамены. Я был постоянно в движении, но это было так увлекательно! Была, правда, и обратная сторона медали — к моменту защиты диплома я не смог сразу собрать все необходимые рекомендации от своих работодателей и коллег. Пришлось опять ездить по стране, компаниям и городам. Зато было очень интересно снова встретиться с теми, с кем я начинал работать.