По материалам: CITI A.M.
Рассмотрим сегодня пример антикризисной помощи, которую реализует британское Казначейство. Прошло не так уж много времени, прежде чем основные изъяны государственной программы кредитования бизнеса, пострадавшего в результате коронавируса (Coronavirus Business Interruption Loan Scheme, сокращенно “CBILS”) проявили себя во всей красе. А ведь еще, кажется, совсем недавно канцлер Казначейства Риши Сунак (Rishi Sunak; на фото слева от премьер-министра Бориса Джонсона) от лица всего британского правительства пообещал “сделать все возможное” для поддержания бизнеса на плаву во время пандемии. Обещание было дано в середине марта, и тогда первой реакцией со стороны британского бизнеса стал вздох облегчения. Как оказалось, преждевременный.
Фото: www.gettyimages.com
Британский Минфин пообещал обеспечить выплату зарплат всем работникам, потерявшим из-за “локдауна” возможность работать. Амбициозный правительственный пакет величиной £350 миллиардов, который вобрал в себя гранты, послабления для компаний из отраслей, наиболее пострадавших от пандемии и, конечно, кредиты с государственной гарантией, нашел широкую поддержку не только среди компаний, деловых ассоциаций, но и в политических кругах, причем как у сторонников правящей партии, так и у оппозиции. Британия словно объединилась в едином порыве в борьбе с COVID-19.
Одно из ключевых назначений пакета государственной помощи – поддержка 6 миллионов малых и средних предприятий. Объявленная программа кредитования бизнеса, пострадавшего в результате коронавируса (“CBILS”), подразумевает кредиты организациям с годовым оборотом до £45 млн., каждая из которых может получить доступ к ним через одного из 40 одобренных кредиторов. На 80% эти кредиты гарантированы государством. Казалось бы, что могло пойти не так?
На ранних стадиях распространения коронавирусной инфекции в Великобритании (тогда еще не были введены жесткие ограничительные меры, даже продолжали работать знаменитые британские пабы) экономические последствия эпидемии и, соответственно, правительственная реакция на нее рассматривалась аналогично событиям 2008 года. Однако ближе к нашим дням многие экономисты, да и Международный валютный фонд (причем даже не раз) заявили, что сравнение с глобальным кризисом чуть более чем десятилетней давности – не самая лучшая идея, и что правильнее тогда уж проводить аналогию с Великой Депрессией.
Помимо глубины и интенсивности, сегодняшний кризис от событий десятилетней давности отличается еще и качественно – ролью банков. Тогда они, по сути, выступили в роли главных “злодеев”, а сегодня имеют возможность стать чуть ли не героями-спасителями. Чувствуя за плечами поддержку государства, именно они находятся в том положении, чтобы накачивать ликвидностью пострадавший бизнес. По крайней мере, это в теории.
На практике, однако, запуск схемы “коронавирусного” кредитования с самого начала не задался даже в такой стране, как Великобритания. Попытки Казначейства прописать в договорах с 40 избранными кредиторами все юридические тонкости осложнял тот факт, что и сами банки, вообще-то, тоже оказались жертвами кризиса. Но с этим справились, и уже 23 марта схема начала действовать, под администрацией государственного банка экономического развития - British Business Bank.
За первые три недели действия схемы около 300 тысяч МСП обратились за кредитной поддержкой, но не прошло, как говорится, и года, прежде чем проявились основные изъяны: банки требовали дополнительных гарантий возврата от обратившихся потенциальных заемщиков, несмотря на то, что на 80% суммы, напоминаем, гарантированы самим государством. Было поначалу и еще одно осложняющее все требование: чтобы получить “коронавирусный” кредит, у компании в кредитной истории должен был быть хотя бы один стандартный коммерческий кредит, однако 2 апреля Риши Сунак вмешался в этот порядок и требование отменил. “Это общенациональные усилия, и мы продолжим работать с сектором финансовых услуг, чтобы £330 млрд. правительственной помощи, в виде кредитов или гарантий, нашли как можно больше оказавшихся в нужде компаний”, - сказал он тогда.
Тем не менее, 7 апреля – две недели спустя после запуска программы кредитования “CBILS” - деловой портал CITI A.M. рассказал, что пока успели выдать лишь 2 тысячи таких кредитов, всего на £290 млн. В сравнении с масштабом требующих помощи малых и средних предприятий – очень немного. Сегодня позади уже месяц, и нельзя даже сказать, что удалось добиться разительных улучшений: по данным полуторанедельной давности, примерно 6 тысяч компаний получили кредиты общей величиной чуть более £1 млрд. Конечно, эти цифры еще могут улучшиться, после того банковский сектор представит обновленные данные, но уповать на это, продолжая с прежним энтузиазмом восхвалять правительственную программу помощи – все равно что продолжать жить в фантазиях. За кредитами обращались около 30 тысяч представителей малого и среднего бизнеса, но неофициальные данные спроса на эти кредиты в разы больше, а процент удовлетворенных запросов – соответственно, меньше.
Среди прочего, проблема кроется в самом порядке обращения: многие жалуются, что просто не удается дозвониться, или же им не перезванивают в ответ. Помимо чисто технических сложностей, сам процесс непростой и занимает время, требует представления управленческой отчетности, прогнозов денежных потоков на будущее, бизнес-плана, исторических данных и даже информации об активах.
А вот в Швейцарии, для сравнения, обращающимся за кризисным кредитом (если он не более 10% от годовой выручки компании) достаточно заполнить всего лишь одностраничную форму на сайте. И хотя “коронавирусные” кредиты также выдаются банками, они, в отличие от Британии, имеют 100%-ю гарантию государства, что делает из самих банков не более чем дистрибьюторов грантов. В Германии и в США также были введены в действие более простые схемы на более мягких условиях.
Еще одна фатальная проблема британской схемы кризисного кредитования лежит в самой ее основе: оказывается, British Business Bank оговорил заранее критерии оценки надежности претендентов на получение кредита. Там сказано следующее:
“Кредитор обязан убедиться, что у бизнеса имеется жизнеспособная деловая программа, оцениваемая в соответствии с его обычными критериями коммерческого кредитования – они будут отличаться у кредиторов в зависимости от их склонности к риску, политики кредитования и так далее. Если имеются сомнения относительно кратко- и среднесрочных результатов деловой деятельности вследствие неопределенности и влияния коронавируса (COVID-19), предложение может все еще считаться подходящим под схему CBIL, если кредитор обоснованно полагает, что:
(a) Финансирование поможет МСП выбраться из любых кратко- и среднесрочных трудностей с денежными потоками, и
(b) МСП не уйдет из бизнеса в кратко- и среднесрочной перспективе в случае получения кредита.
Мы также ожидаем, что банки будут относиться к своим клиентам справедливо и проводить оценку реалистичности”.
Само по себе это звучит очень неопределенно и размыто. Откуда кредитору знать, что бизнес не закроется в краткосрочном или среднесрочном периоде? Напуганные неясностью требований, британские банки не желают кредитовать из опасений, что кредитованные ими компании действительно уйдут из бизнеса в силу тех или иных причин, а государство впоследствии откажется признавать обещанные гарантии, ссылаясь на то, что банк выдал кредит заведомо нежизнеспособной организации. Вот фрагмент переписки одного неназванного банка из списка 40, который попал в распоряжении CITI A.M.:
“Справедливым будет отметить очень жесткие условия, в которые банки поставил British Business Bank (BBB), администрирующий схему от имени правительства. BBB в надлежащем порядке проаудирует выборку из обращений, и поэтому наши внутренние аудиторы сами проводят глубокую всестороннюю проверку due diligence всех обращений за кредитами, которые наш банк получает”.
Оправданием британскому банку экономического развития служит то, что он должен защищать деньги налогоплательщиков, и что общественность, в принципе, ждет от них повышенного внимания к ходу реализации схемы – это понять можно. Однако это не дает ответа на вопрос, почему – случайно ли, осознанно ли – банки теперь используют саму возможность будущего аудита как оправдание для оказания дополнительного давления на обратившихся к ним кредиторов, которые – давайте не будем забывать – делают это не из прихоти, а оказавшись перед угрозой банкротства.
Как будто этого было мало, BBB еще больше осложнил кредиторам оценку заемщиков, потребовав, чтобы она к тому же отвечала правилам Европейской Комиссии No 651/2014 от 17 июня 2014 года. О чем идет речь в тех требованиях? Те европейские требования регулируют оказание государственной помощи в ЕС – точнее, отказы для ее предоставления. Статья 18 раздела 2 посвящена расшифровке понятия “предпринимательских затруднений” – “undertaking in difficulty” - и содержит описание специфических условий или характеристик организации, которые могут послужить для нее причиной для отказа в предоставлении помощи. В определенных обстоятельствах они, может, и были бы полезны (поскольку разрабатывались на случай крупномасштабных спасений бедствующих компаний в ситуации финансового кризиса). Однако, по мнению Джеймса Вебера (James Weber) - партнера юрфирмы Shearman and Sterling, которая как раз специализируются на вопросах госпомощи – применять их в отношении схемы CBILS не стоило ни в коем случае.
На днях представитель Казначейства высказался по этому поводу в том духе, что это дополнительное общеевропейское требование необходимо было включить в схему CBILS, чтобы соответствовать требованиям Европейской Комиссии в отношении государственной помощи. Он, впрочем, признал, что те требования разрабатывались задолго до коронавируса и вызванного им кризиса, однако возможности как-либо убрать их из условий схемы они не видят.
По мнению юриста Джеймса Вебера, это не совсем так, ведь для CBILS вовсе необязательно соответствовать условиям действующего законодательства, такого как европейские правила для оказания государственной помощи. Как известно, представители Казначейства разрабатывали схему в условиях жесткого цейтнота, а посему “понадергали” различных элементов из действующих правил – таких как “предпринимательские затруднения”, например. Проблема с ними в том, что действующие правила могут оказаться слишком сложными для применения в отношении столь огромного числа компаний.
Вебер уверен, что если бы Казначейство обратилось к Еврокомиссии с просьбой позволить исключение для схемы CBILS, оно бы его получило в пределах 48 часов. По его словам, схема со всей очевидностью не работает так, как планировалось, и Великобритания вполне может ее изменить. Любое обоснованное изменение, если довести его до сведения Еврокомиссии, очень вероятно получит одобрение за день или два.
Если же банковские организации так боятся выдавать кредиты из-за того, что правительство потребовало от них оценивать платежеспособность заемщиков в соответствии с европейскими правилами, наверное, их не стоило вообще включать в руководство. В самом Казначействе отношения к этому также неоднозначные: многие прямо говорят о том, что правила ЕС тормозят реализацию схемы антикризисного кредитования, другие с ними не согласны, но никто при этом не желает брать на себя ответственность за разрешение этой непростой ситуации.
Если бы схема работала, как задумывалось, к сегодняшнему дню наблюдалось бы более равное распределение кредитов среди 40 отобранных банков-кредиторов. На деле же оказывается, что большую часть антикризисных кредитов выдали лишь два банка: NatWest, который одобрил более 5000 кредитов, и HSBC, который одобрил более 2000 (по данным на 18 апреля). Весомый предлог для проведения проверки, что же так тормозит остальных 38 заемщиков, не правда ли?
Призывы срочно пересмотреть схему уже звучат. Для начала – гарантировать кредиты на 100%, как в Швейцарии, и тогда банки просто станут распространителями государственных грантов. Критерии оценки надежности потенциальных заемщиков, конечно, также стоит упростить, равно как и сам процесс обращения за кредитами. Бояться этих изменений канцлеру Риши Сунаку не стоит (равно как не стоит и критиковать его, если он на них все-таки решится).
Обвинять сами банки за провал схемы также вряд ли стоит, потому что они заложники обстоятельств. Государство просит их использовать всю свою ликвидность, чтобы накачать экономику кредитами с шестилетним сроком возврата и государственной гарантией (в предположении, что обещание будет сдержано). Но если, как показывает статистика, только два банка из сорока отвечают за большую часть выданных кредитов, возникает вопрос, в какой степени сами банки верят в эту схему? Если они видят в ней изъяны, они не должны о них молчать – точно не сейчас, когда это имеет колоссальное значение для всех.