Фото: http://echo.msk.ru
Лоббизм давно вышел из-за мировой закулисы на авансцену публичной политики, и теперь общественные фонды распределяются практически под полным контролем ловких дельцов, представляющих интересы очень важных персон
У нас длинные руки
Президенту США предстоит принять важное решение, которое, возможно, определит его политическое будущее. Речь идет не о начале очередной военной кампании. Барак Обама должен определиться с трубопроводом, который соединит нефтеносные пески в Канаде с нефтеперерабатывающими заводами в Техасе. Насколько стратегически важен такой трубопровод для экономики США – вопрос спорный. Но представители API, главного лоббиста этого проекта, уже заявили, что если Обама не запустит проект, его «ожидают серьезные политические последствия». Подобный ультиматум – не исключение, а правило нынешнего политического ландшафта развитых демократий. Еще недавно такая публичность была просто невозможна. Сегодня, если понадобится, большой бизнес может организовать в свою пользу публичную кампанию любого масштаба.
Конец самодеятельности
Вплоть до конца 1970-х годов лоббизм в США оставался клубным бизнесом. В прямом смысле. Серьезные люди решали серьезные вопросы в закрытых клубах, в узком кругу друзей-политиков. К началу 1980-х годов с «клубной самодеятельностью» было покончено. Буквально за несколько лет лоббизм превратился в масштабную индустрию.
По данным, которые приводит Джордж Пакер в статье «Разорванный контракт», опубликованной во влиятельном журнале Foreign Affairs, если в 1971 году официально зарегистрированные в Вашингтоне лоббисты представляли интересы 145 компаний, к 1982 году их число увеличилось до 2445. В 1974-м в стране 600 комитетов политического действия имели в своих руках $12.5 млн. В 1982-м таких комитетов было 3371 и располагали они суммой в $83 млн.
Лоббизм менялся вслед за политикой в широком смысле этого слова. Начиная с 1960-х годов, политика на Западе становится публичным бизнесом. Демографический взрыв после второй мировой войны, а также потребность экономической системы в образованных специалистах, привели к появлению широкой прослойки молодых активистов, готовых активно отстаивать не только собственные, но и чужие гражданские права. Именно в это время и, прежде всего, для решения внутренних политических задач в США формируется общественное движение, руководители и активисты которого требуют пересмотра самого понятия «большая политика». Практика решения деловых вопросов небольшими, конкурирующими, но тесно связанными элитными группировками с восточного побережья США оказалась под ударом.
Гражданские активисты помогали в регистрации выборщикам из чернокожего населения Юга США, которое ранее было практически выключено из избирательного процесса – избирательные комиссии под разными предлогами просто не регистрировали афроамериканцев. Федеральные власти способствовали гражданскому движению, так как тоже были заинтересованы в «расширении» демократии. Дело в том, что это «расширение» вело к большей социализации федерального бюджета – росту расходов на всевозможные федеральные программы и усилению федеральных властей. Вовлечение в политику более широких слоев населения, как убедительно в свое время показал Самуэль Хантингтон, вовсе не способствовало развитию реальной демократии. И этот парадокс лишь кажущийся – о его природе хорошо известно из трудов Плутарха об афинской демократии. Активное вовлечение в политическую активность широкого круга людей открывает также простор для расцвета всевозможных манипулятивных технологий. Соответственно, в этой системе нет места для лоббистской индустрии – все и так превосходно знают, кто, зачем и какой бизнес представляет.
Лоббирование идей «общества процветания» было не таким уж безобидно-демократическим. Классический пример 1960-х годов – финансирование завтраков в средних школах, сопровождавшееся раздачей огромных дотаций сельскому хозяйству. Теперь добиваться подобных решений можно было посредством массовых общественных кампаний. Так пиар-индустрия срасталась с лоббированием.
Этот симбиоз особенно ярко проявился в начале 1980-х годов, когда власти США пошли на новые масштабные расходы в военной области. А ведь тогдашний президент Рональд Рейган больше всего говорил о необходимости сокращения госрасходов. Но, как часто бывает в политике, эти разговоры служили лишь прикрытием для совершенно беспрецедентного роста федеральных расходов. А масштабная индустрия лоббизма стала ключевым элементом политической системы.
Гляжусь в тебя, как в зеркало
Эволюция лоббизма в США нашла свое лучшее отражение в истории одного человека – Джека Абрамоффа. Герой многочисленных расследований – как журналистских, так и судебных, отсидев свой срок, написал книгу воспоминаний Capitol Punishment, опубликованную в США в конце прошлого года. Тогда же на экраны вышел примечательный фильм «Казино Джек» с Кевином Спейси в главной роли. Мир получил превосходную возможность заглянуть за кулисы публичной американской политики, увидеть реальную «мировую закулису», а не выдуманную конспирологами. И есть все основания полагать, что дальнейшие события в России будут развиваться именно по сюжетным линиям, намеченным профессиональной карьерой Абрамоффа.
Джек Абрамофф, в отличие от своих предшественников, попал на политическую кухню США не через приемную крупной корпорации. Он буквально ворвался туда через горнило уличной политики.
Поток эмигрантов из Одессы и Литвы, Джек Абрамофф порвал с демократическим прошлым своих родителей и стал активным, даже агрессивным республиканцем. Он подробно описывает период увлечения уличной политикой и свою войну с противниками из демократической партии. Кампусы университетов, где действовал Абрамофф, почти полностью контролируемой демократической партией. В борьбе за студенческие умы Абрамофф активно использовал методы, которые сегодня получили название «оранжевых политтехнологий». То был переломный период в истории республиканской партии. Молодые республиканцы сделали ставку на публичные акции. И добились успеха. Налаженные в молодежных структурах связи с будущими боссами республиканской партии впоследствии сделали Абрамоффа настоящим королем лоббистов.
Комар носа не подточит
Абрамофф пишет о том, что у любой уважающей себя фирмы имеется стратегия продвижения своих инициатив в политических верхах. Планируются многоходовые операции, учитывающие все возможные варианты развития событий и ответные ходы противников. Устраивая всевозможные «брейн-сторминги», Абрамофф превратил свою команду в подобие генерального штаба, действующего в боевой обстановке.
Любимая стратегия Абрамоффа – создание самых немыслимых коалиций. Коалиция позволяет обойти наиболее чувствительные проблемы лоббируемых инициатив. А обходить Джеку приходилось очень многое: ведь его основным подрядчиком был игорный бизнес.
Вот характерный пример. Конгресс подготовил законопроект, запрещающий онлайновые казино. Абрамофф тщательно изучает законопроект и обнаруживает, что в нем есть важное исключение – для ставок на бега. Исключение было политической уступкой конгрессменам-республиканцам, представляющим штаты, в которых рысистое коневодство – важнейший бизнес. К их числу, например, относились Кентукки. Абрамофф обращается к сторонникам запрета любых азартных игр в Интернете с призывом потребовать не допускать никаких исключений. Лоббист превосходно понимал, что при таком раскладе закон не будет принят – это вызвало бы слишком серьезный раскол в рядах республиканцев. Тем сильнее он настаивает на борьбе с «ужасами» мира виртуальных ставок. В Конгрессе были распространены соответствующие агитационные плакаты. Целая групп религиозных активистов обзванивала избирателей и «доверительно» сообщала о том, что их представитель в Конгрессе намерен «усадить бедных детишек перед мониторами компьютеров – делать ставки на бегах». В Вашингтоне разразился скандал, принятие закона было сорвано.
С прицепом
Наиболее эффективной тактикой проталкивания выгодного для клиента решения, Абрамофф считает «вкрапление» специальных оговорок в текст законодательного акта. Не меняющие сути закона и практически невидимые для неспециалиста, они открывают огромные возможности для бизнеса. Берется законопроект, с ним работают специалисты, а затем «уточненный» закон «проталкивается» нужным конгрессменом.
В особенности Абрамофф любил всевозможные реформы. Популярные среди электората, такие законопроекты проходят в Конгрессе «на ура», мгновенно одобряются Сенатом и столь же оперативно подписываются президентом. Абрамофф не спешит обнародовать все сделанные им в свое время «закладки», но, к примеру, известно, что он использовал в своих целях законопроект HAVA – Help America Vote Act, реформирующий избирательную систему (чтобы избежать позора с пересчетом голосов на президентских выборах 2000 года). Не менее привлекательны для лоббирования и всевозможные законы о борьбе с коррупцией.
У любой уважающей себя фирмы имеется стратегия продвижения своих инициатив в политических верхах. Планируются многоходовые операции, учитывающие все возможные варианты развития событий и ответные ходы противников
Обладая прекрасными связями на всех этажах власти в Вашингтоне, Абрамофф предпочитал работать именно в Конгрессе. Он обслуживал клиентов с весьма специфическими интересами – азартные игры, продажа спиртного… Как же он совмещал все это с собственной искренней ориентацией на консервативные ценности? В настоящей, а не выдуманной закулисе идеология не имеет никакого значения. Абрамофф умел подобрать ключик к самым разным «большим идеям» и заставить их служить своим клиентам. Не удивительно, что еще в 1990-е годы в их числе оказались и представители российского бизнеса.
Простота хуже воровства
Крупным клиентом Джека Абрамофа была группа компаний «Нафтасиб» – акционер и трейдер некоторых дочерних структур «Юкоса». На личной уровне лоббист общался с главой фирмы Александром Кулаковским и его помощницей Марией Невской, хотя весь этот бизнес обычно упоминается у Абрамоффва в контекcте связей с тогдашним российским премьером Виктором Черномырдиным.
Кулаковский заказал Абрамоффу организацию визита Черномырдина в США. Визит состоялся в феврале 1997 года. Американский лоббист представил российского премьера своему основному партнеру в Конгрессе США Тому Делэю. Кулаковский и Невская предлагали оказать Делэю финансовую поддержку. Абрамофф объяснил, что это категорически запрещается американскими законами. Россияне обещали «подумать и предложить другой вариант». Летом 1997 года, после долгих упрашиваний со стороны Кулаковского и Невской, которые, как пишет Абрамофф, «не хотели разочаровать своего премьер-министра», Делэй и Абрамофф посетили Москву, где встретились также с руководителем президентской администрации (Абрамофф не называет его, но, судя по дате визита, это был Валентин Юмашев). Черномырдин очень обрадовался, – пишет Абрамофф. А через год состоялся исторический турнир по гольфу в «Ле Меридиен Москоу Кантри Клаб» в Нахабино. Историческим он стал потому, что, несмотря на усиленную подготовку (Кулаковский активно тренировался), российский олигарх проиграл Делэю миллион долларов. Все присутствующие буквально онемели, но проигравший совершенно открыто заявил, что сделал это, дабы обойти законодательный запрет на иностранные пожертвования. Судя по описанию Абрамоффа, сцена на поле для гольфа в тот момент напоминала эпизод из популярных в то время фильмов про национальные особенности русской охоты и рыбалки. Все мило посмеялись, переведя смелую инициативу Кулаковского в шутку.
Спустя еще год общественная организация U.S. Family Network, пропагандирующая консервативные социальные ценности, получила миллион долларов от английской юридической фирмы James & Sarch Co. Без указания имени жертвователя. Это был крупнейший платеж в истории организации. U.S. Family Network, созданная сотрудниками Делэя, использовалась, по общему мнению, для «отмывания» средств, поступающих на политическую поддержку конгрессмена. Делэй так и не признался, что эти деньги повлияли на его поддержку знаменитого решения МВФ об оказании финансовой помощи России (помощь была оказана накануне дефолта, но деньги, как водится, куда-то задевались в «дефолтной суете»). В конечном итоге Том Делэй был осужден на три года за отмывание денег для своих политических кампаний.
Несмотря на усиленные тренировки, российский олигарх проиграл Делэю миллион долларов. Все присутствующие буквально онемели, но проигравший совершенно открыто заявил, что сделал это, дабы обойти законодательный запрет на иностранные пожертвования
О дальнейшей судьбе российских дарителей мало что известно. Последний раз их имена мелькали в российской прессе в 2004 году – по поводу дела «Юкоса». В книге Абрамоффа они упоминаются еще в связи с проектом организации нефтедобычи в пустыне Негев, который пока не реализован.
Жорж Дантон и Джек Абрамофф
Абрамоффу удалось в значительной степени переформатировать лоббистский бизнес в Вашингтоне. Традиционная бизнес-модель компании-лоббиста предусматривала поддержку множества мелких проектов. В среднем каждый из таких клиентов платил агенту не более $10 тыс. в месяц. Абрамофф делал ставку на крупных клиентов, плативших на порядок больше – от $100 до 150 тысяч. Это была настоящая революция. Но, как известно, революции пожирают своих детей. В 2005 году после длительных разбирательств, о которых написаны книги, Джек Абрамофф был осужден. С 2006 по 2010 годы Абрамофф отбывал заключение в тюрьме, а затем его перевели на так называемое «поселение», где он работал в кошерной пицеррии. Его карьера лоббиста закончена. Но вполне возможно, что он снова обретет себя в мире большой политики.
События после кризиса 2008 года, огромные денежные вливания в финансовую систему страны, помощь конкретным бизнесам, свидетельствуют о том, что главная цель короля лоббистов достигнута. Политика и лоббизм стали частью одного целого – мощной политической машины, способной реализовать самые фантастические стратегии в условиях демократической избирательной системы.