По материалам: Economia
Непоколебимая уверенность в том, что неравенство вредит экономическому росту, приобретает всю большую популярность среди политиков. Некоторые из них утверждают, что высокие уровни неравенства способны сделать экономический рост невозможным в принципе и даже породить рецессию. Это мнение практически противоречит традиционным представлениям, согласно которым одно возможно лишь за счет уступки другого, т.е. более высокий уровень неравенства – это цена, которую придется платить за более высокий уровень экономического развития.
Что во всех этих дискуссиях как-то теряется из виду, так это какую пользу они могут представлять для экономических решений. Может оказаться, что вообще никакой. Представляет ли собой неравенство благо или вред для экономического роста, продолжит занимать социальных исследователей, но тех, кто занимается управлением экономикой на практике, должны больше занимать фактические данные, а не решение задачи, которая никогда не будет решена окончательно.
Есть три тенденции, которые сделали такое перераспределение приоритетов практической необходимостью. Для начала, хотя некоторые недавние исследования показали, что высокие уровни неравенства ведут к более низкому долгосрочному росту, были данные, которые этот вывод опровергали. Как уже было сказано, однозначные выводы невозможны хотя бы потому, что разные источники и типы неравенства будут иметь разное влияние на рост.
Во-вторых, по большей части исследования фокусируются на влиянии неравенства на экономический рост, в то время как должны изучать, как влияют на рост специфические решения. Для политиков имеет значение именно последнее, а исследователей больше интересует первое.
И наконец, политики, как известно, обычно отстаивают свои мнения с позиции того, как они влияют на средний класс либо бедные слои населения, а не на средний уровень дохода по всей экономике, что в модели даст равный вес увеличению дохода на $1 и у богача, и у нищего. Поэтому даже если предположить, что с позиции экономического роста снижение неравенства нежелательно, оно все равно при этом может нести пользу в плане увеличения социального благосостояния, если от этого выиграет большое число домашних хозяйств.
Тот факт, что экономические решения в реальном мире завязаны на множестве тонких нюансов, роднит поиск правильного ответа на вопрос, как и насколько неравенство влияет на рост, с Сизифовым трудом. Вместо того заниматься поиском оптимального баланса между первым и вторым, политикам стоило бы внимательнее следить, как их решения влияют на средние доходы, а не макроэкономические показатели.
Беспроигрышные стратегии распределения, ведущие к росту при одноименном снижении неравенства, оценить проще всего – не говоря уж о том, что их предпочтительнее всего внедрять в жизнь. Образование здесь является классическим примером: практически не стоящие денег реформы типа улучшения качества начального и среднего образования, уже продемонстрировали положительное влияние на рост при одновременном снижении неравенства. И даже реформы, которые могут стоить больше (например, расширение дошкольного образования в США) создают экономические выгоды, которые значительно перевешивают необходимые для их реализации бюджетные затраты.
Такой подход, который можно назвать стратегиями “все хорошее вместе”, можно применять и в отношении других секторов экономики, пребывающих в застое из-за несовершенной конкуренции. Усилить конкуренцию может и более жесткое антикартельное законодательство, и расширение прав собственности потребителей на данные, а по ходу данного процесса возможно улучшение и эффективности, и распределения доходов.
Любая политика, которая способствует росту или снижает неравенство без отрицательного воздействия на другие переменные, может быть отнесена к беспроигрышным, “win-win”. Нейтральная в плане влияния на доходы реформа корпоративных налогов, например, может повысить производство без существенного влияния на распределение.
Но гораздо сложнее оценить стратегии, в которых уже имеет место уступка либо одного, либо другого. Для иллюстрации представим себе гипотетическое снижение трудовых взносов на 10% при одновременном повышении налогов в соответствии с неоклассической моделью роста Рамсея-Касса-Купманса. Сценарий хорош для экономического роста, ведь средний уровень производства увеличивается на 1%. Однако чтобы оценить, как такая стратегия на самом деле скажется на налогоплательщиках, автор данной статьи применил сценарий к реальному распределению доходов американских домашних хозяйств в 2010 году. Оказалось, что почти все они в данной модели испытали на себе увеличения доходов до уплаты налогов, однако налоги при этом увеличились для двух третей домашних хозяйств. Таким образом, у семей со средним доходом, хотя увеличение налогов и было отчасти компенсировано возросшим доходом, также сократилось свободное от работы время, и положение 60% всех семей ухудшилось даже при росте среднего дохода.
Подобный анализ не дает однозначного ответа на вопрос, был ли удачным этот вариант налоговой стратегии, но большая часть политиков наверняка будет его отстаивать, если узнает, что роста удается достичь за счет более высоких налогов для двух третей домашних хозяйств, и неважно, что это заставит семьи со средним доходом больше работать, чтобы достичь прежнего уровня дохода после уплаты налогов.
Социальные исследователи могут и далее задаваться вопросом, полезно или вредно неравенство для экономического роста. В исследованиях следует больше смотреть на переменные, влияющие на рост – такие как медианный доход, например. Если же брать экономистов, то им нужно меньше ориентироваться на неравенство в агрегированном значении и больше – на специфических стратегиях, способных его усилить или уменьшить.
Однако политики в любом случае будут иметь свои собственные приоритеты, отличные от приоритетов экономистов, поэтому вместо макроэкономического мышления им можно порекомендовать ориентацию на специфические цели для социального благосостояния и распределения доходов, которые можно реализовать либо (в идеале) через беспроигрышные стратегии, либо через уступки, на которые можно пойти.
Автор оригинальной статьи:
Джейсон Фурман (Jason Furman), профессор практической экономической политики Школы управления им. Джона Ф. Кеннеди при Университете Гарварда, старший научный сотрудник Института международной экономики Питерсона. В годы президентства Барака Обамы возглавлял Совет по экономическим вопросам (2013-2017 гг.)
______________________________
- См. также: Самые богатые стали еще богаче, бедные не получили ничего (24/01/2018)