Универсальные банки, мегабанки и банки-дивиденды

Формирование новой мировой банковской индустрии

Глобализация финансовых рынков ставит перед их участниками серьезные задачи, выдвигая универсализацию деятельности на первое место. За последние 10 лет мировой объем производства возрос вдвое. Иностранные активы банков за этот период утроились, а оборот валюты увеличился в 6 раз. Усилившаяся взаимозависимость рынков развитых и развивающихся стран, а также возросшее качественное и количественное разнообразие финансовых инструментов заставляют современные банковские институты пересматривать свою тактику и стратегию.
Перестройка банковского сектора стран ЕС ведется с начала 90-х годов XX века, сопровождаясь сокращением численности банков в целом по ЕС с 12 379 в 1995 г. до 8391 в 2005 г. (оценка), или на 33% (табл. 1). При этом численность банковских отделений на 1 млн жителей уменьшилась в среднем по ЕС с 515 до 479. В США численность банков за рассматриваемый период сократилась на 33% – с 15 301 до 10 069, тогда как число банковских агентств на 1 млн жителей несколько увеличилось — с 253 до 261, что почти в два раза ниже, чем в ЕС.

Табл.1. Количество банков в странах ЕС и США

Как свидетельствуют данные табл. 1, в большинстве стран ЕС процесс концентрации банков привел к значительному сокращению их численности, в том числе в Швеции на 75%, в Испании – на 45%, во Франции – на 44% и т.д. Особенно процесс концентрации банков в странах ЕС ускорился с 1997 г. – в преддверии введения единой валюты – евро. Более 80% всех операций по концентрации происходило в национальных рамках. Что касается трансграничных слияний, то они осуществлялись главными образом банками, действующими в соседних странах, близких по культуре и языку, например, в скандинавских странах (Merita, Nordbanken, Unidanmark, Christiania Bank), в Германии и Австрии (HVB, Bank Austria), Испании и Португалии (ESCH, Banco Totta & Acores). Слияния европейских банков с банками третьих стран были более многочисленными, чем в границах ЕС. Многие европейские банки стремились расширить свое присутствие в США, в странах Латинской Америки и Восточной Европы. Стоимость операций по слиянию и приобретению банков в ЕС возросла с $20 млрд в 1990 г. до $160 млрд в 2005 г. Это привело к повышению уровня концентрации в банковском секторе ведущих стран ЕС, о чем свидетельствуют данные табл. 2.

Табл.2. Уровень концентрации и средняя рентабельность банков в странах ЕС, %

Если взять 500 ведущих банков мира1 , то можно увидеть очень большую разницу в размере их суммарных активов: 250-я позиция меньше 1-й почти в 100 раз! При этом 500 указанных банков составляют примерно 2% от общей численности всех банков в мире (около 30 тыс.). 51% их суммарных активов приходится на Европу, 21% – на Японию, 15% -на Северную Америку и 7% – на Азию
В тех странах ЕС, где уровень концентрации банковского сектора достиг высокого уровня (Бельгия, Нидерланды), дальнейшие операции по укрупнению банков будут иметь транснациональный характер. Несмотря на некоторые общие тенденции развития (например, сокращение численности банков), банковские системы стран ЕС остаются весьма разнородными. Во Франции и Германии большое место занимают кооперативные банки, сберегательные кассы, общества взаимного кредита и т.д. Но если во Франции эти учреждения претерпевают существенные изменения, то в Германии земельные банки сохра-ют свои позиции и пользуются существенной поддержкой со стороны государства. По решению органов ЕС, с 19 июля 2005 г. немецкие земельные банки и сберкассы больше не получают помощь со стороны государства, поскольку такая поддержка несовместима с законодательством ЕС о конкуренции.
Существенные различия между странами существуют в области банковского регулирования, в правилах бухучета, тарификации банковских услуг, в социальном и налоговом законодательстве, в организации деятельности бирж, в пенсионном обеспечении и в политике занятости. Все эти факторы, к которым следует добавить культурные и языковые различия, объясняют то, что трансграничные слияния между банками стран ЕС не столь многочисленны, как в национальных рамках или за пределами ЕС.

Банковские слияния и становление мегабанков

Происходящие в последние годы во многих промышленно развитых странах широкомасштабные слияния кредитно-финансовых учреждений и формирование мегабанков могут создать ошибочное впечатление, что только таким путем банки пытаются достичь оптимальных размеров.
Банковские слияния всегда были индикатором состояния национальной экономики и ее места в мировой экономике. При этом влияние концентрации банковского капитала на экономику неоднозначно. С одной стороны, укрупнение мелких и средних банков приводит к повышению их рыночной силы, усиливает конкуренцию, а следовательно, повышает эффективность банковского сектора. Данный аргумент хорошо применим к России, где крупные (в основном, государственные) банки действуют практически в условиях отсутствия конкуренции, и используется он в целях повышения норматива достаточности капитала.
С другой стороны, стремление банков к укрупнению объясняется снижением издержек. Но это справедливо, когда речь идет о добровольном слиянии или поглощении. Расчеты показывают, что издержки могут снизиться только в случае, если совместный капитал сливающихся банков будет больше $500 млн США. Российские банки слишком малы, чтобы добиться снижения издержек за счет слияния. Достаточно сказать, что банков с таким капиталом всего пять, а банков с капиталом от $250 до $500 млн -четыре.
Кроме того, мы серьезно отстаем от западных банков в области использования новейших информационных технологий. Слабо развита в России и система управления отношений с клиентами (Customer Relationship Management – CRM). Все это не позволяет добиться больших сокращений издержек после слияния.
Практически во всех странах крупные банки получают более высокие доходы, чем малые банки, и чтобы сохранить свое положение, стараются избегать рискованных капиталовложений, стремясь к их диверсификации. Конечно, концентрация капитала автоматически ведет к относительному удорожанию банковских услуг. Однако главным эффектом все же является повышение стабильности и надежности банковского сектора.
Видимый недостаток крупных банков – их уверенность в том, что государство в любом случае не допустит их банкротства, поэтому они могут действовать неэффективно. Кроме того, обладая политическим влиянием, они могут оказывать давление на банковские регулирующие органы, налоговую систему, антимонопольное законодательство, могут способствовать увеличению уровня коррупции и в итоге могут заставить действовать политическую систему в своих интересах, а не в интересах всей экономики. Правда, в большинстве стран, где произошло значительное увеличение концентрации банковского капитала, банковский надзор усилился, а налогообложение банков возросло.
Само по себе классическое положение экономической теории о том, что концентрация обеспечивает компаниям ведущие позиции на рынке и экономию на масштабах производства, не применимо к банкам из-за специфики их деятельности. Господствующие позиции банка на рынке определяются не столько его размером и численностью конкурентов, сколько возможностью свободного доступа на рынок и ухода с него. Сам принцип экономии на масштабах нельзя распространять на все виды банковской деятельности, поскольку многие банковские услуги и продукты не поддаются анализу с точки зрения издержек. Во всяком случае, банки могут добиваться повышения доходности более эффективно за счет расширения клиентуры и диверсификации своей деятельности, чем путем увеличения своих размеров. Размер банка не является абсолютным критерием его прибыльности. Об этом свидетельствует высокая доходность многих средних банков, например, в Германии и во Франции. Поэтому, конечно, не следует ожидать в будущем исчезновения средних банков. В структуре банковского сектора по-прежнему будут присутствовать банки разных размеров. Однако одновременно будет развиваться процесс втягивания средних банков в сферу влияния крупных банковских групп, которые станут основными структурообразующими элементами банковского сектора. Уже сейчас, например, во Франции семь крупных банковских групп занимают господствующие позиции – Banque nationale de Paris, Credit agricole (включая Banque Indosuez), Compagnie financiere de credit industriel et commercial, Compagnie financiere de Paribas, Credit commercial de France, Credit Lyonnais, Societe generale. Доля этих групп в совокупном балансе кредитных учреждений страны в начале 2000 г. достигала 60%.
Большинство исследований, проведенных в развитых странах, показывают, что основная причина банковских слияний – это стремление сократить расходы. В России, наоборот, такое встречается очень редко, поскольку российские банки не предлагают банковские продукты, требующие крупных инвестиций, и, по сравнению с западными банками, имеют доступ к дешевой рабочей силе. Поэтому основной причиной слияний и поглощений банков в России является стремление к территориальной экспансии.
Кроме прямых операционных преимуществ, территориальная экспансия имеет еще скрытые стратегические положительные факторы, например, географическую диверсификацию, которая приводит к снижению рисков и позволяет обозначить присутствие банка в каком-либо перспективном регионе.
Помимо территориальной экспансии, еще одной причиной слияний и поглощений банков в России называют стремление к консолидации кредитных ресурсов. В результате слияния банки увеличивают собственный капитал и таким образом получают возможность выдавать более крупные кредиты, поскольку увеличивается предельно допустимый размер риска на одного заемщика. Кроме этого, банки увеличивают занимаемую долю рынка, таким образом уменьшая конкуренцию. В то же время западные банки, слившиеся с целью увеличения капитальной базы, как правило, ранее совместно участвовали в синдицированных кредитах, то есть попадали в ситуацию, когда их собственные кредитные возможности не соответствовали требованиям клиента.
В России синдицированные кредиты всегда были редкостью, и в них, как правило, участвуют иностранные банки, что свидетельствует об отсутствии проблемы крупных кредитов в России или, по крайней мере, о безнадежном отставании в конкурентоспособности российских банков в сфере кредитования по сравнению с иностранными. Поэтому, с точки зрения менеджмента, полезный эффект от слияния будет слишком мал для того, чтобы компенсировать административные расходы, сопутствующие ему. Только в результате очень крупной и продолжительной волны слияний российские банки смогут достичь положения, в котором польза от дальнейшей концентрации банковского капитала будет выше сопутствующих слияниям расходов. Именно поэтому идеи субсидирования слияния малых банков или планы резкого увеличения нормативов достаточности капитала, высказанные государственными чиновниками и экономистами, встречаются банковским менеджментом в штыки.
Малая распространенность слияний и поглощений банков объясняется еще и тем, что концентрация банковского капитала является проблемой стратегического развития банков. Слияния и поглощения банков приносят прибыль в долгосрочной перспективе, в то время как значительные затраты требуются в краткосрочной перспективе. Относительно молодой российский банковский менеджмент, выросший в условиях сверхдоходного и спекулятивного рынка, пока не в состоянии планировать на столь же долгие сроки, как западный банковский менеджмент.
Более того, чтобы банки могли свободно, безошибочно и безбоязненно объединяться друг с другом, банковской системе необходимо накопить достаточный опыт разноплановых объединений. Пока такого опыта российская банковская систем не имеет, время ее существования в два раза меньше, чем «новой» волны банковских слияний в развитых странах. Нет ничего удивительного в том, что российские банки опасаются слияний и поглощений, ведь риски, связанные с ними, вполне могут привести не только к убыткам, но и к потере контроля собственников над банками.
По ряду параметров российский банковский сектор отстает в своем развитии по сравнению не только с развитыми западными странами, но и с другими странами с переходной экономикой. Показателем уровня развития банковской системы служат следующие данные. По подсчетам МВФ, денежный агрегат М2, который, помимо наличных денег, включает вклады до востребования и сберегательные вклады, в России составляет 20% ВВП, то есть половину от уровня стран Центральной и Восточной Европы — кандидатов на вступление в ЕС. Уровень банковских кредитов частному сектору, составляющий в настоящее время 15% ВВП, хотя и выше, чем ранее, но все еще далек от среднего показателя стран-кандидатов на вступление в ЕС (25%).
Отсталой является также российская платежная система. В экономике все еще доминируют наличные платежи, в то время как в странах Центральной и Восточной Европы эта ситуация давно уже преодолена. Общий объем наличных денег почти вдвое больше, чем рублевые вклады до востребования. Все еще важную роль в платежном обороте и в инвестициях играет иностранная валюта. В конце 2004 г. в России находилось в обращении почти столько же долларов, сколько рублей, а 40% вкладов было в иностранной валюте.
Достойна критики и политика российских банков в области предоставления услуг, которая проявляется, прежде всего, в недостаточном многообразии продуктов, в низкой готовности к инновациям и в малом интересе к клиентам из низших и средних слоев, в том числе, к малым предприятиям. За это несут ответственность не только сами банки, но и правовые условия их функционирования. Хотя, в принципе, существует, например, возможность ипотеки, но ее реализация на практике наталкивается на такие трудности, которые заставляют банки опасаться предоставлять ипотечные ссуды малым самостоятельным предприятиям.
По мнению западных экспертов, несмотря на общий благоприятный экономический климат в России, инвестиции остаются пока еще не гарантированными. В классификации ведущих западных рейтинговых агентств Россия фигурирует как рискованный торговый партнер. Международные кредитные организации начали заключать сделки с российскими импортерами с начала 90-х годов. Существенное развитие эти операции получили в последние годы, особенно в связи с развертыванием войны США против терроризма.
В последние годы отмечается некоторое оживление в финансировании зарубежными компаниями российских инвестиционных проектов. Сравнительный анализ финансирования инвестиционных проектов в европейских странах, проведенный экспертами компании Ernst & Young, показал, что Россия входит в первую десятку реципиентов финансовых ресурсов. В группе европейских стран с переходной экономикой на долю России приходится более половины инвестиционных проектов. При этом доля российских проектов в общей численности проектов по Европе составила 4% (76 проектов из 1974). Эти цифры свидетельствуют о достижении Россией уровня, наблюдавшегося до августовского кризиса 1998 г. Предпочтительным регионом для инвестиционных проектов по-прежнему остается Москва (32 проекта), а среди отраслей предпочтение отдается пищевой промышленности, на долю которой приходилась пятая часть финансируемых из-за рубежа проектов против 5% в среднем в Европе.
Лидером в предоставлении торговых кредитов России является американский Эк-симбанк (US Eximbank). Руководители банка заявляют, что готовы предложить неограниченные торговые кредиты российским компаниям. За истекшие 10 лет общая сумма одобренных банком торговых кредитов России составила $3 млрд. Наиболее привлекательными для Эксимбанка объектами кредитования остаются российские предприятия нефтяного и энергетического секторов, однако телекоммуникации, медицинское оборудование и сельское хозяйство также представляют для него интерес.
Общая сумма предоставленных России зарубежными кредитно-финансовыми учреждениями торговых кредитов измеряется уже сотнями МИЛЛИОНОВ долларов. Увеличились также средний размер и продолжительность займов – с $1 млн на шесть месяцев до $10 млн на 12 месяцев.
Западные эксперты считают, что российские банки делают лишь первые шаги на пути финансирования торговых операций. В настоящее время банковские кредиты составляют лишь десятую часть привлеченных компаниями средств. Неспособность российских банков мобилизовать капитал со сроком долгового обязательства свыше двух лет является наиболее серьезным препятствием на пути расширения масштабов банковского финансирования торговли. Важность этой проблемы для предприятий возрастает по мере исчерпания преимуществ, связанных с девальвацией рубля и обострением конкуренции на внутреннем рынке. Другое препятствие – медленное продвижение реформ и протекционистская внешнеторговая политика.
В этих условиях российские фирмы-импортеры, стремясь уклониться от высоких импортных пошлин, создают сети офшорных компаний, благодаря которым они имеют возможность существенно сократить таможенную стоимость ввозимых товаров. Офшорные компании, представляющие собой полулегальные структуры, не способствуют развитию внешнего финансирования торговли. Сам факт существования этих структур зависит от того, как официальные лица, в частности, руководители Банка России, толкуют нормы валютного регулирования.
Предполагается, что количество и сроки долговых обязательств в секторе торговли в России будут увеличиваться по мере роста экономики. Однако понадобится немало времени, прежде чем остальной мир сможет «освоиться с российской реальностью».

Некоторые особенности российского пути

Посткризисная модель развития позволила российской банковской системе расти опережающими темпами по сравнению со всей экономикой. Активы российских банков достигли почти 40% ВВП. Правда, в ведущих странах Запада отношение финансовых активов резидентов к ВВП несоизмеримо выше (табл. 3).

Табл.3. Отношение финансовых активов резидентов к ВВП, %

При этом растет доля институциональных инвесторов (инвестиционных, взаимных и пенсионных фондов, страховых компаний) в общей сумме активов финансового сектора (табл. 4).

Табл.4. Доля банков и институциональных инвесторов в активах, %

Если на первом этапе рост активов российских банков в основном шел за счет увеличения ликвидности, как рублевой, так и валютной, то есть за счет обслуживания оттока капитала, то в настоящее время источники роста качественно изменились. Теперь в его основе лежит увеличение кредитов реальному сектору экономики, выросших с 9-10% ВВП в 1996-1997 гг. до почти 15% в 2004 г. (при этом доля кредитов в активах превысила 50%).
Однако при отсутствии прогресса в модернизации банковской системы и, в первую очередь, в снижении рисков, связанных с кэптивным характером многих ведущих российских банков, слабой институциональной защитой прав кредиторов и дефицитом управленческих кадров, в ее развитии уже в ближайшие годы может наступить пауза роста, что может привести к стабилизации ее активов относительно ВВП.
В рамках такой организации банковской системы крайне затруднен перелив капитала в новые секторы и новые предприятия-заемщики, независимые от финансово-промышленных групп. Прежде всего, речь идет о переливе капитала из сырьевых отраслей-экспортеров, контролируемых крупнейшими компаниями, где генерируются основные доходы, в обрабатывающие секторы экономики с преобладанием средних или крупных, но независимых предприятий. Учитывая доминирование среди клиентов банков и их собственников компаний сырьевых экспортно-ориентированных секторов, российская банковская система проявляет высокую чувствительность к колебаниям мировой конъюнктуры. Тем самым в зону конъюнктурного риска непосредственно попадает до 25—30% активов банковской системы.
В российской экономической литературе закрепилось мнение, что российскую банковскую систему ожидает период резкого усиления процессов концентрации банковского капитала. Сегодня российские банки намного проигрывают западным банкам по размеру контролируемых капиталов. Этот фактор является решающим препятствием для достижения российскими банками уровня конкурентоспособности западных банков. Подобная точка зрения разделяется и государственными органами. Более того, возникло мнение, что органы государственного регулирования банковской деятельности должны простимулировать консолидацию банков. Однако сами российские банки не проявляют особого стремления к объединению. В чем же причина негативной оценки российским банковским менеджментом перспектив концентрации банковского капитала?
Природа источников конкурентоспособности российских банков в корне отличается от источников конкурентных преимуществ банков стран с развитой рыночной экономикой. В российской экономике чрезвычайно велик государственный сектор. Поэтому успех работы российского коммерческого банка зависит от доступа к денежным ресурсам государственных предприятий или просто от поддержки органов власти. Влияние государственных структур на банковскую систему столь велико, что наивно говорить о возможности применения к России методик или законов, описывающих слияния и поглощения на основе рыночной модели конкуренции.
Слияния и поглощения – это атрибут развитой банковской системы. Российская банковская система как раз более всего отстает от экономически развитых стран в тех отраслях, где концентрация капитала приносит наибольшую пользу. Это, прежде всего, отсутствие развитой филиальной сети и рынка пластиковых карт. Также слабо развита сфера законодательства, которая на Западе часто понуждает банки к объединению (налоговое, трудовое, антимонопольное законодательство). Кроме того, российский банковский менеджмент просто не может получить адекватное представление об объекте поглощения или слияния из-за непрозрачности российских банков.
Другой важной особенностью слияний и поглощений в России является отсутствие враждебных поглощений. Российская бизнес-культура пока не вырастила собственника с той долей агрессивности и степенью допустимого риска, которая необходима для нормального функционирования рыночной экономики. Российский бизнес носит характер семейного, основной целью которого является сохранение контроля над своим предприятием. Главным доказательством этого является низкая доля банков, действующих в форме открытых акционерных обществ. Кроме того, велика доля «кэптивных» банков, принадлежащих главному клиенту и выполняющих роль подконтрольных расчетных центров. Такие банки мало интересны потенциальным покупателям, так как смена собственника в обязательном порядке приводит к потере основного клиента.
Еще одной особенностью реорганизации российских банков является отсутствие классических слияний – то есть одновременного прекращения деятельности сливающихся юридических лиц с последующим созданием нового юридического лица. Согласно российскому банковскому законодательству, при ликвидации банка должен быть закрыт и корреспондентский счет, а вновь открываемому банку открывается новый корреспондентский счет. Таким образом, при классическом слиянии банки будут вынуждены прервать свои операции в лучшем случае на несколько недель. Поэтому слияние банков всегда лучше облечь в юридическую форму присоединения (термин «присоединение» используется в законодательстве и является синонимом термина «поглощение», который в деловой литературе используется чаще). Кроме того, при слиянии трудно распределить роли в новой структуре управления, так как высока вероятность возникновения конфликта между менеджментом объединяющихся банков. Это основная причина того, что менеджмент поглощаемого банка полностью или частично отстраняется от управления, как менее эффективный.
Сделки по приобретению банков-банкротов являются наиболее распространенными в России. Только в условиях тяжелейшего финансового кризиса собственники российского банка могут пойти на потерю контроля над банком. Как правило, банки, разорившиеся в 1998 г., не имели развитой сети размещения средств и поэтому вкладывали их в государственные облигации. Такие банки представляют интерес для активно развивающихся банков.
Еще один распространенный мотив сделок по поглощению коммерческих банков в России – это возможность расширения филиальной сети. Вместо того, чтобы открывать филиал в регионе, банк может присоединить к себе местный банк или банк с полноценной крупной филиальной сетью (например, покупка Столичным банком сбережений Агропромбанка). Покупающий банк избавляет себя от расходов на создание собственной филиальной сети, но, прежде всего, экономит на времени, требуемом на организацию и наладку функционирования такой сети.
Интересно, что сделки по реструктуризации банков в России проходят гораздо быстрее, чем на Западе. Это объясняется отсутствием этапа взаимной обязательной аудиторской проверки (due diligence), как правило, наиболее длительного этапа в сделках слияний и поглощений, в связи с тем, что отчетность российского банка искажена настолько, что невозможно получить адекватное представление о состоянии приобретаемого банка без получения управленческого контроля над ним. С другой стороны, ощущение экономической неопределенности заставляет российских банкиров оценивать долгосрочные вложения (какими, безусловно, являются сделки по слияниям или поглощениям банков) по повышенной ставке вмененного дохода. Таким образом, российский банковский менеджмент расценивает долгосрочные капиталовложения как потенциально высокорискованные и, следовательно, не утруждается долгосрочным планированием ввиду его предполагаемой неэффективности.
Распространены в России и такие сделки по слияниям и поглощениям, как очистка проблемных банков от обязательств при помощи реструктуризации. Проблемные банки переводят наиболее прибыльные активы во вновь создаваемый банк, контроль над которым передается собственникам проблемных банков (например, создание Росбанка).
Более активно развивается процесс интеграции банков с небанковскими компаниями. Этот процесс также можно разбить на две составляющие – объединение с финансовыми и нефинансовыми компаниями.
Покупка банками финансовых компаний (брокерских или страховых) – это проявление желания диверсифицировать возможные капиталовложения и предоставить клиентам полный спектр финансовых услуг. Такое поведение банков – естественная реакция на снижение доходности традиционных банковских услуг. Эти процессы являются, безусловно, положительной тенденцией развития финансовой системы в целом и подтверждают предположение, что российские банки обладают известным потенциалом для осуществления значительных межбанковских слияний.
Покупки банками акций и долей нефинансовых компаний – также распространенное явление в экономически развитых странах (кроме США, где прямые банковские инвестиции запрещены законодательно). Однако подобные операции в России и на Западе имеют совершенно разное происхождение. Западные банки приобретают небольшие доли в нефинансовых компаниях – клиентах банка. Это необходимо для того, чтобы банк мог получить доступ к системе управления такого клиента и проконтролировать его кредитоспособность. Российские же банки стараются получить контрольный пакет над предприятием с целью перевода его финансовых потоков под свой контроль.
После кризиса 1998 г. взаимоотношения банков и предприятий резко изменились. Банки, лишившись сверхприбыльности своих операций и перестав быть лидерами российской экономики, потеряли свою инвестиционно-покупательную способность. Зато предприятия и финансово-промышленные группы, наоборот, получили возможность покупать ослабленные банки для обеспечения своих операций и получения доступа к дешевым источникам финансирования.
Как результат описанных процессов, в России возникла специфическая связка банковской системы и промышленности: большинство банков одновременно кредитуют и осуществляют расчетно-кассовое обслуживание одних и тех же клиентов, которые при этом являются и основными акционерами банка.
Подобная структура финансово-промышленной группы легко обходит проблему увеличения норматива достаточности собственного капитала, используя кредитную схему «раздувания» капитала. Неудивительно, что требования о резком повышении норматива достаточности собственного капитала исходят со стороны «промышленников», ведь это позволяет им без значительных затрат получить контроль над большим количеством банков.

Банки-дивиденды

Финансовая глобализация и формирование мировой банковской индустрии способствуют стандартизации национальных банковских систем и появлению единой, доминирующей модели банка. Ряд экономистов считает, что такой моделью в конечном счете станет банк, ориентирующийся исключительно на максимизацию доходов акционеров, или банк-дивиденд. Банки такого типа уже появились в XX в. — в США в годы экономического кризиса 80-х гг. и в Великобритании в 90-е гг. после реструктуризации банковской системы. В стратегии таких банков приоритет отдается захвату наиболее прибыльных сегментов банковского рынка, тщательному контролю издержек и доходности операций, установлению предельно точных тарифов на услуги, «прозрачности» бухгалтерской отчетности, поиску оптимальных размеров банка в ходе процесса концентрации. Благодаря этим стратегическим принципам, банк-дивиденд достигает в длительной перспективе высокого уровня доходности собственного капитала (до 15%).
Однако модель банка-дивиденда вряд ли станет единственной в будущем. В настоящее время банковские системы стран Запада сильно диверсифицированы: в одних странах значительную роль играют банки с государственным капиталом и региональные банки, контролируемые местными органами власти (Германия), в других (США, Великобритания, Франция) – кооперативные банки и банки взаимных сбережений. В Германии около 50% рынка кредитов и депозитов приходится на долю сбербан-ков, тогда как доля классических коммерческих банков не превышает 25%. Структура банковского сектора постоянно меняется, однако направления изменений различаются по странам. Так, в некоторых странах отмечается тенденция к сокращению сферы деятельности кооперативных банков и банков взаимных сбережений. В частности, в Великобритании жилищно-строительные кооперативы с 1997 г. стали менять свой статус и акционироваться. Во Франции кооперативные банки и банки взаимных сбережений берут под свой контроль коммерческие банки, в результате чего формируются смешанные банковские группы. Диверсификация банковских учреждений сохранится и в будущем, поскольку останутся такие ее предпосылки, как разнообразие запросов клиентов, невыгодность некоторых услуг для коммерческих банков и т.д. Важную роль играет и то, что с макроэкономической точки зрения диверсифицированный банковский сектор позволяет легче преодолевать финансовые кризисы.
В последние годы диверсификации способствует также дерегулирование банковской сферы и изменение банковского законодательства в большинстве стран Запада, направленное на отмену разграничения видов кредитно-финансовых учреждений в зависимости от их функций и на универсализацию их деятельности. Параллельно с диверсификацией банковских учреждений и банковской деятельности идет процесс углубления их специализации. Он основывается на «дезинтеграции» посреднической функции банков под влиянием трех факторов: оформления долговых обязательств в виде ценных бумаг (секьюритизация), дерегламентации кредитно-финансовой сферы и индустриализации банковского сектора.
Важнейшей банковской инновацией является развитие операций с ценными бумагами, связанных с тем, что процесс кредитования с использованием ценных бумаг разделяется на несколько последовательных операций, которые могут выполняться разными учреждениями. Дерегламентация устраняет барьеры для проникновения в сферу банковских услуг компаний, занятых в других отраслях экономики. Крупнейшие торговые компании Франции и Великобритании создали собственные финансовые подразделения, предоставляющие различные банковские услуги в магазинах и супермаркетах. В 90-х гг. прошлого века филиал американской корпорации General Electric – GE Capital Services начал интенсивно развивать во Франции сеть кредитно-финансовых учреждений, занимающихся предоставлением потребительских кредитов, кредитованием строительства и покупки жилья, факторингом, страхованием и другими банковскими услугами. В настоящее время персонал этого филиала насчитывает более 2800 человек.
Индустриализация проявляется в том, что отдельные виды деятельности (разработка концепции, производство, распределение, усовершенствование продукта и т.д.) осуществляет не банк, а другие хозяйствующие субъекты, достигшие наивысшего мастерства и конкурентоспособности в соответствующей области. Банк производит как бы конечную «сборку» деталей из полуфабрикатов, поставляемых ему подрядчиками.
Разнообразные изменения в «банковском производстве» подтолкнули западных экономистов к переосмыслению классического понимания посреднической функции банков. Определенную поддержку среди специалистов и практиков банковского дела получила в последние годы разработанная американским экономистом Л. Брайеном (L. Bryan) концепция «разделения банка», обосновывающая необходимость полного разделения депозитной и кредитной функций банка. Каждая функция, по мнению Л. Брайена, должна осуществляться юридически самостоятельными финансовыми учреждениями, что обеспечивает их более эффективную работу, поскольку каждая функция выполняется компетентными и опытными специалистами в соответствующей области.
Процесс вертикальной дезинтеграции «банковского производства» в странах Запада во многом был инспирирован данной концепцией. Сохраняя за собой конечное распределение финансовых услуг, банки все чаще передают другие функции независимым фирмам на условиях подряда, например, управление рисками клиентов, ведение счетов частных лиц, автоматизация денежных расчетов и др.

Диверсификация и универсализация

Если процесс дезинтеграции «банковского производства» и влечет за собой изменение организационной структуры банков, то при этом не ставится под сомнение принцип универсализации их деятельности. Факты свидетельствуют, что организационные изменения идут в направлении формирования крупномасштабных диверсифицированных банковских объединений. Объяснение этой тенденции обычно основывается на концепции «экономии за счет разнообразия», получившей распространение в последнее время. Эта концепция, обосновывающая эффективность диверсифицированных банков, противопоставляется подходу с позиции экономии на масштабах производства. Согласно этой концепции, производство нескольких товаров или услуг одновременно одним предприятием дает «экономию за счет разнообразия», так как в этом случае производственные издержки ниже, чем при производстве этих товаров или услуг разными предприятиями. Отсюда делается вывод, что банки заинтересованы в диверсификации, поскольку это обеспечивает экономию и способствует снижению издержек производства.
И все же главная причина диверсификации «банковского производства» обусловлена факторами, лежащими не на стороне предложения, а на стороне спроса: банки вынуждены диверсифицировать свои продукты и услуги для того, чтобы полнее удовлетворять потребности клиентов, завоевывая таким путем рынок. Именно с этой точки зрения следует оценивать мегаслияния крупнейших банков: в США -Morgan Stanley и Dean Witter, Travelers и Salomon Brothers; во Франции – Indosuez и Credit Agricole; в Швейцарии – Union de Banque Suisse и Societe de la Banque Suisse.
Помимо диверсификации, с целью повышения эффективности, банки проводят стратегию специализации. Эти, на первый взгляд, противоречащие друг другу стратегии удается осуществлять через реорганизацию структуры подразделений, в частности, с помощью формирования двухуровневой структуры. Нижний уровень включает специализированные производственные единицы, имеющие автономное управление и свою стратегию получения прибыли (обычно эти подразделения получают юридический статус филиалов). Верхний уровень состоит из более крупных подразделений, объединяющих специализированные производственные единицы нижнего уровня.
Как правило, в организационной структуре крупных банков выделяются три основных подразделения, которые занимаются функциями розничного банка (услуги частным лицам и предприятиям), оптового банка (инвестиционного и делового) и управления активами. Для характеристики таких универсальных банков, которые имеют функционально разграниченную организационную структуру, эксперты стали использовать термин «мультиспециализированные банки».
Наиболее законченную форму стратегия диверсификации приобретает в случае создания финансовых конгломератов, развивающих три основных направления деятельности: классическое банковское посредничество, операции с ценными бумагами и страхование. Стратегию создания финансовых конгломератов используют как банки, так и страховые компании, стремящиеся увеличить свои размеры и получить таким путем возможность диверсифицировать свою деятельность. Создание финансовых конгломератов, кроме того, является новой формой конкуренции, которая становится все более острой по мере дерегулирования кредитно-финансовой сферы.
В последние годы большинство мегасли-яний в банковской сфере привело к созданию финансовых конгломератов — своеобразных «супермаркетов», занимающихся предоставлением разнообразных услуг. Характерный пример – создание в США в 1998 г. Citigroup на базе слияния страховой фирмы Travelers и коммерческого банка Citicorp. Другой пример — объединение в Бельгии банка Generale de Banque и финансовой группы Fortis.

Дистанционные, или виртуальные банки

Еще одним немаловажным фактором, влияющим на «банковское производство», являются информационные и коммуникационные технологии. В связи с использованием новых банковских технологий эксперты ожидают в ближайшие десятилетия кардинальных изменений во взаимоотношениях банков и клиентов. В некоторых западных странах эти изменения уже начались, в частности, с появлением так называемых дистанционных банков, что в дальнейшем приведет к формированию сетей виртуальных банков, не имеющих контор и агентств.
Дистанционный банк, используя телефонные каналы связи и компьютерные технологии, предоставляет своим клиентам три вида классических банковских услуг: управление платежными средствами, кредитование и управление сбережениями. Физический контакт между служащими банка и клиентами отсутствует. Первые дистанционные банки появились в Великобритании. В конце прошлого столетия Midland Bank учредил First Direct, который начал осуществлять текущие банковские операции в режиме дистанционного банка. В настоящее время First Direct является бесспорным лидером на рынке дистанционных банковских услуг в Европе, обслуживая свыше 500 тыс. клиентов.
В базе данных дистанционного банка сохраняются сведения обо всех операциях, которые группируются по отдельным клиентам, счетам и продуктам. Дистанционная система имеет преимущества как для клиента, так и для банка. Так, клиент ведет переговоры лишь с одним «служащим» банка — компьютером, к которому он обращается со всеми просьбами о проведении разных операций. Что касается банка, то он получает двойную выгоду. Во-первых, уровень издержек у дистанционного банка ниже, чем у банка, работающего через агентства. Во-вторых, дистанционная система является очень эффективным инструментом продажи и маркетинга услуг. Она позволяет сделать контакты банка с клиентами более частыми (в среднем 2-3 раза в месяц); точно рассчитать доходность операций с каждым клиентом по каждому отдельному продукту или услуге; предугадать запросы клиентов и очень быстро адаптировать предложение услуг и цены на них в соответствии со спросом. Кроме того, анализ базы данных используется банками для прогнозирования своей деятельности, разработки и внедрения новых продуктов и услуг, которые потребуются клиентам в будущем.
Успехи First Direct объясняются тремя факторами: совершенной интеграцией информационных технологий с телефонными технологиями; стратегией, основанной на приоритете качества услуг; тщательным отбором клиентуры (более чем в 40% случаев запросы об открытии счета отвергаются). Банк отбирает клиентов, которые покупают наиболее дорогие продукты и услуги. Этот сегмент банковского рынка является наиболее рентабельным.
Практически во всех западных странах универсальные банки развивают дистанционные системы обслуживания. Так, во Франции первым дистанционным банком стал созданный в 1987 г. банк Cortal. В 1994 г. группа Paribas учредила дистанционный банк Banque Directe по образцу First Direct. Позднее появилось еще несколько дистанционных банков – Credit du Nord, Cetelem, UCB, Cardif и др. Но в целом во Франции система дистанционных банков менее развита, чем в Великобритании. Так, ведущий французский дистанционный банк Cortal имеет всего 25 тыс. клиентов.
В будущем информационные и коммуникационные технологии будут все шире использоваться для привлечения клиентов. Уже сейчас финансовые услуги стали предлагаться через Интернет, а физические контакты банков с клиентами постепенно вытесняются электронной почтой и связями через компьютерные сети. Новые технологии позволяют добиться большей индивидуализации предложения банковских продуктов и услуг и оказывать их клиенту в любом месте и в любое время по его запросу. В этой связи эксперты говорят о формировании новой концепции виртуального банка, основанной на информационных и коммуникационных технологиях.
Несмотря на то, что новые технологии дают банкам дополнительные возможности развития, они таят в себе определенные риски. Прежде всего, новые технологии, изменяя характер взаимоотношений банка с клиентом, делают более простой процедуру смены клиентом обслуживающего его банка. Клиенты, запросы которых постоянно растут, станут менять обслуживающие их банки в поисках наибольших преимуществ и выгод. Это будет способствовать развитию конкуренции между банками и приведет к дестабилизации долгосрочных связей банков с клиентами. В конечном счете виртуальный банк несет в себе риск деперсонализации отношений «банк – клиент».
Плохо продуманная стратегия внедрения новых технологий может повлечь за собой серьезные негативные последствия. Обычно дистанционное банковское обслуживание создается для замены действующих банковских агентств и контор. При этом происходят неизбежные организационные и кадровые изменения в банке (сокращение занятых, числа подразделений, переобучение специалистов и т.д.). Использование стратегии Midlbank и First Direct не дает гарантии успеха другим банкам, ставшим на путь развития дистанционного обслуживания. Есть примеры, когда такие попытки кончались неудачей, например, проект Национального общества железных дорог Франции -Socrate.
И наконец, новые технологии будут способствовать изменению правил конкурентной борьбы. Сильная угроза возникает в связи с возможностью вытеснения банков из сферы посредничества в платежах. Новые технологии позволяют независимым компаниям осуществлять прямые взаиморасчеты без участия финансовых посредников, в том числе, через компьютерные сети. В том же направлении действует развитие систем обмена базами данных: это ускоряет движение информации и, следовательно, финансовых потоков, сокращая тем самым посреднические возможности банков. Но наибольшую опасность для банков представляют «электронные деньги», проекты создания которых уже разрабатываются корпорациями Microsoft и Visa в сотрудничестве с банками. Введение «электронных денег» приведет к существенному сокращению доходов банков от расчетных операций.
И все же Европу ждет бум интерактивного бэнкинга. Ожидается, что число европейцев, использующих Интернет для работы с банками, возрастет с 50 млн в начале третьего тысячелетия до 100 млн и даже, возможно, до 150 млн к 2010 г. Проведенные компанией Jupiter исследования показывают, что к концу 2003 года в Европе 39% пользователей проводили свои банковские сделки через Сеть, что всего на 1% больше, чем в США. Среди европейских стран на первом месте по числу интерактивных банковских сделок стоит Германия. По статистике, в этой стране до конца 2003 года было проведено 16 млн сделок. На втором месте Великобритания с 10,4 млн активных пользователей, а на третьем Франция, где 6,2 млн пользователей, заключавших интерактивные банковские сделки. Самой же продвинутой в Европе в области интерактивного банковского бизнеса в целом является Швеция, и связано это, в первую очередь, с высоким развитием сети и с высокой скоростью подключения пользователей к Интернету в этой стране.