Хронологически эта статья на ресурсе AAT идет раньше предыдущей (“В чем сложность Больших данных для бухгалтеров в области управленческого учета?”), однако мы выбрали именно такую последовательность по причине ее более идеологической направленности. Тем не менее, ознакомиться рекомендуем с ними обеими, так как, по словам автора сегодняшней публикации, “Большие данные” прочно заняли свое место в списке “ключевых слов” 21 столетия наряду с такими терминами как “постправда” (описывает такое развитие СМИ, когда истина уже перестает иметь значение), “сефли” и “миллениум”. Так что же означают Большие данные, почему они так важны и потенциально опасны?
Мы все в курсе, что сегодня огромная часть нашей жизнедеятельности постоянно оцифровывается. Речь идет не только о финансовых транзакциях, которых мы оплачиваем карточкой, не только о путешествиях, когда мы предъявляем электронные билеты на автобус или самолет, но даже о простом занятии бегом, когда продвинутые “девайсы” у некоторых бегунов фиксируют частоту сердечных сокращений и отсылают информацию на отдаленные сервера, а в случае, не дай бог, остановки сердца умеют даже вызывать неотложную помощь на место последнего пребывания незадачливого спортсмена.
Это очевидно теперь всем: за всю историю существования человечества никогда еще информация не записывалась и не переписывалась в таких колоссальных объемах. Экспоненциальный рост совокупности различных метрик служит базисом для самого определения Больших данных.
В центре сегодняшней статьи стоит фигура Джеральда Эшли (Gerald Ashley), автора книги “Two Speed World”, который отмечает: “Данные всегда были – просто никогда прежде мы не могли получить к ним доступ, и люди теперь очень взволнованы. Это то ощущение, что мы теперь сможем отыскать все виды новой информации”.
Как Большие данные влияют на рекламный бизнес и медиа
Один из самых простых примеров самых первых успехов Больших данных обнаруживает себя издательском бизнесе, а если конкретнее – в расходах на печатную vs. онлайн-продукцию. Постепенный упадок печатной формы объясняется распространением интернета и мобильных технологий, но не только лишь ими, ведь рекламодатели также если не полностью, то весьма значительно отказались от печатных изданий и остановили свой выбор на интернет-сайтах.
При этом измерить эффективность рекламной компании в интернете получается уже намного точнее. В случае с печатной продукцией (например, газетами) можно высчитать количество проданных копий и сделать это приближением числа человек, которые просмотрели рекламное объявление – следовательно, потенциально могут позвонить по указанному там номеру. Но и только. Напротив, баннеры в интернете точно фиксируют переходы, продолжительность времени пребывания посетителя на той или иной странице сайта, их дальнейшие действия, а вместе со всем этим – еще множество данных (страну пребывания, возраст, национальность, пол, социальный статус и т.д.). Есть даже специальные программы, отслеживающие перемещение курсора пользователя по странице сайта. Вот это и есть Большие данные! Чего тогда удивляться, что при покупке пары кроссовок в интернет-магазине продавцы уже знают о вас все или почти все еще до того, как вы начнете вводить номер своей кредитки?
В чем опасности Больших данных?
С большими возможностями приходят большие риски. Пусть у нас есть данные по десяткам тысяч людей и две записанные метрики: 1) цвет глаз и 2) наличие собаки или кошки в качестве домашнего животного. Путем экстраполяции можно сделать ошибочный вывод, что люди с голубыми глазами более охотно держат у себя кошку, а люди с карими глазами – собаку. Конечно, это нонсенс. Как говорит Джеральд Эшли, “довольно опасно брать полную охапку данных и просто пытаться искать в ней систему. Люди любят системы: мы видим лица на куске тоста или поверхности Марса, поэтому нужно быть осторожными, чтобы не “мучить” данные, только чтобы найти ложные взаимосвязи”.
А уж опасности безответственного использования Больших данных в политике и бизнесе и того очевиднее. Организации и политические силы способны так перекрутить информацию, чтобы по итогу оказаться с желаемым результатом на руках, хотя он вовсе не будет истинным – но какое это имеет значение в нашу эпоху “постправды”, правда? С этим согласен эксперт: “Политики, естественно, формулируют вопросы так, чтобы получить ответ, какой они хотят, или вывод, к которому они хотят, чтобы пришли вы. Поэтому то, что только выглядит как строгий и правильный способ проведения опросов, на самом деле очень сильно зависит от того, как вы задаете вопросы. Меня пугает, что люди думают, будто Большие данные – это “серебряная пуля” против любых проблем. Велики шансы, что будет допущено много запредельных ошибок”.
Для иллюстрации своей мысли Джеральд Эшли обращается к наглядному примеру. В 1981 году произошло много разных событий: Принц Чарльз женился на Леди Диане, Ливерпуль выиграл Еврокубок, Австралия с позором проиграла кубок по крикету, а еще стреляли в Папу Иоанна Павла II. По этой логике получается, что если когда-нибудь Принц Чарльз надумает снова жениться, теперь уже новому Папе нужно начинать беспокоиться?
Кстати, в оригинальном примере Джеральд Эшли нарочно допускает ошибку, говоря, что Папа в 1981 году был убит – и многие пропускают это мимо ушей! – и лишь затем поправляется, что Папа на самом-то деле прожил еще много лет после этого до 2005 года, а все прочие факты при этом истинны. Очень многие впитывают этот ложный кусок информации подобно губке, добавляя ее к правдивым. Это лишь подчеркивает важность фильтрования “выбросов” и отслеживания правильных взаимосвязей в массиве данных.
Неправильно заданные вопросы иногда ведут к трагедии
Неважно, как вы к этому относитесь, но Большие данные влияют и будут влиять дальше на вашу личную жизнь и вашу карьеру. Чтобы научиться жить с этим, нужно уметь задавать правильные вопросы и интерпретировать данные, которые просто так не вписываются в привычные идеи. Это нужно для того, чтобы избежать экстраполяции ложных/бесполезных заключений.
Еще у многих в памяти финансовый кризис 2008 года. У банков недостатка доступа к данным тогда не было. Напротив, они буквально плавали в них, имея у себя в штате целые армии аналитиков и риск-менеджеров с дипломами PhD в физике, экономике, математике и прочих науках: их всех собрали вместе для максимизации прибыли и минимизации рисков. Конечно, мы все прекрасно знаем, чем все кончилось.
Кризис 2008 года на самом деле не был таким уж сюрпризом для всех. Сразу вспоминается очень неплохой фильм этого года “Игра на понижение” (“The Big Short”), в котором один из главных героев предсказал исход за много лет до этого. Таких людей было много. Но в ступор вводит не столько это, сколько осознание того, что на фоне многих людей, воспользовавшихся своей прозорливостью в целях личного обогащения, было очень мало тех, кто пытался предупредить банки о грядущем коллапсе.
Над экономистами типа Нуриэля Рубини зал смеялся (может, и не открыто, но все же) в ходе публичных выступлений, когда они предупреждали о больших опасностях, затаившихся в кредитных свопах. Никто ведь не любит тех, кто говорит правду. А вывод таков, что Большие данные могут на самом деле оказаться абсолютно бесполезными без правильно заданных вопросов. Как вариант – без вопросов, ведущих к “удобным” ответам, которые по этой причине и не задаються. Удобным вопросом для банков был и остается “Как заработать деньги?”, а не “Что делать со всеми этими рисками в наших кредитных портфелях?”
Важность правильной постановки вопроса
“На ранних этапах вашей карьеры вам необходимо знать все ответы. Когда вы приближаетесь к карьерному пику, вам нужно подумать, какие вопросы – правильные”. Ответы ведь всегда будут на месте – все дело в правильном вопросе, и как раз это, полагает Джеральд Эшли, является самым трудным.
Принято думать, что иметь какой-нибудь план всегда лучше, чем не иметь никакого, но как раз здесь таится наибольшая опасность. Джеральд Эшли проводит параллели с сегодняшней критикой британских властей по поводу отсутствия у них конкретного плана по Brexit (выхода Великобритании из ЕС). Когда какой-нибудь мистер X заявляет: “Ну ведь Brexit – значит Brexit”, у него в ответ спрашивают, что он хочет этим сказать, и это очень хороший пример того, как люди не состоянии даже договориться между собой на предмет того, что они вообще пытаются решить, не говоря уже о том, какой методологией оперировать.
Довольно легко увидеть, что Brexit означает так много разных вещей для стольких людей. Для одних он символизирует собой глубоко укоренившееся неприятие европейской бюрократии, для других он стал протестом против миграции, для третьих все объясняется чисто экономическим аргументом. Так, может, вместо конкретного плана по Brexit и сроков его реализации нужно просто понимать, чего хочет нация, и как лучше реализовать эти задачи? Как только британское руководство осознает в полной мере весь охват самых разных аспектов, оно может приступать к поиску решения, причем решение это может быть найдено и без пресловутой Статьи 50 Лиссабонского соглашения, на которую сегодня возлагают все надежды.
Переоценка “нормальности” и избежание коллективного мышления
Как признается сам Джеральд Эшли, лично ему больше нравятся те люди, которые с ним согласны. Это нормально, поскольку это естественная реакция любого человека. Но на уровне деловой организации это также большая опасность, когда эмоции и порождаемое ими смещение в оценке начинают играть слишком большую роль в принятии решений. Да, мы любим людей, которые с нами согласны, и не любим тех, кто с нами спорит, но это ошибка. Если менеджмент начинает игнорировать конфликтующую точку зрения даже при наличии неопровержимых фактов, коллективное мышление и формализация скоро начинают играть свою пагубную роль.
И тому есть множество исторических примеров. Пожалуй, из самого свежего можно назвать взлом телефонов в Британии. Скандал разгорелся на полную силу в 2011 году. На самом деле телефоны взламывались аж с середины 90-х, но все это время большая часть руководства в медиа-пространстве просто не воспринимала их всерьез. Напротив, в журналистской среде это иногда даже приветствовалось (секретно, разумеется), а бывший редактор The Mirror Пир Морган (Piers Morgan) вообще открыто признался в этом в своем дневнике.
Несмотря на все подтверждения, предупреждения, привлечение журналистов к уголовной ответственности за взлом и огромные стопки документов по этому делу такая практика продолжалась до конца 2000-х. Апогеем, вызвавшим негодование всей британской общественности, стал очень низкий с точки зрения морали и нравственности случай взлома мобильного телефона уже умершей 13-летней Милли Даулер (Milly Dowler) в 2011 году. Она стала жертвой охранника ночного клуба. Когда девочка не вернулась домой, родители обратились в полицию. Довольно скоро обнаружилось, что с ее голосовой почты и мобильного телефона было удалено несколько сообщений – уже после того, как она пропала, что дало ложную надежду, что она еще жива и пытается как-то выйти на связь. Оказалось, что сообщения удалили журналисты бульварного издания The News of the World. После того как все стало известно, несколько ее сотрудников получили тюремные сроки, а издание с более чем 168-летней историей закрылось навсегда – и поделом.
Конечно, приведенный только что пример не такой масштабный, как тот же скандал с “Панамскими документами” в этом году, но чем он хорош, так это поистине классической иллюстрацией, как высшее руководство оказывается не в состоянии действовать в условиях очень высокого риска, игнорируя всяческие предупреждения и невзирая на, в принципе, множество путей выхода из ситуации.
Вместо того чтобы спросить себя: “А не является ли то, что мы сейчас делаем, неэтичным?” они активно боролись с журналистами и организациями, которые дали публичное освещение этой истории. Когда исполнительного директора News International Ребекку Брукс (Rebekah Brooks) спросили, каким бы она хотела видеть завершение всего этого скандала со взломами телефонов на Флит-стрит, она ответила: “Алан Русбриджер на коленях, молящий о пощаде”. Алан Русбриджер (Alan Rusbridger) – бывший редактор конкурирующего издания The Guardian, один из тех, надо полагать, кто высвечивал этот скандал. И именно за это она его ненавидела –за сказанную правду. Американскому эссеисту Нассиму Талебу (Nassim Taleb) принадлежит довольно известное высказывание, которое как бы подводит итог и служит моральной установкой на будущее: “Если вы видите кражу и не кричите “вор” – вы и сами воры”.
Большие данные – новые возможности для бухгалтеров и финансовых профессионалов
В прошлогодней публикации “Бухгалтеры – динозавры завтрашнего дня?” авторы сегодняшней статьи обсуждали вызовы, которые создают для них развивающиеся технологии. Очевидно, что многие традиционные бухгалтерские функции в ближайшие годы отомрут, а бухгалтерам и финансовым специалистам придется выработать у себя навыки, выходящие далеко за пределы простого анализа данных и комплайенс-контроля. Им придется служить гарантией, что бизнес задает правильные вопросы на основе имеющихся данных, чтобы прийти к правильному видению и решению, а не просто подтвердить уже традиционное и устоявшее мнение. Нельзя игнорировать “выбросы” только потому, что с ними модель не смотрится гладко, но еще важнее понимать различные перспективы риска. И наконец – не позволяйте эмоциям, личным отношениям или собственному эго стоять на пути. Слушайте людей, которые с вами не согласны: они могут оказаться правыми!
По материалам: Association of Accounting Technicians (AAT)